"Что они могут сделать?" спросил Джастин.
"Я не знаю", ответил Девин. "Но я могут точно сказать, что из этого ничего хорошего не выйдет". А затем он отправился домой, грустно покачивая головой, так как он хорошо знал, что Джастин не умеет хранить секреты.
Конечно же, Джастин быстро забыл предупреждение Девина и рассказал своему отцу о том, что он видел. В тот момент, когда он сделал это, Джастин понял, что совершил ошибку. Той же ночью он услышал разговор своего отца с Лиа. Они использовали слова, которых он не понимал, например "терапия" и "школа-интернат". При этом он заметил, что больше всего их использовала Лиа.
На следующий день, отец Джастина сказал ему, что он будет ходить в новую школу, которая находилась далеко от его дома. Джастин спросил его, будет ли ходить туда Девин, но его отец ответил “Нет”. После этого он добавил "Это будет настоящее приключение для тебя".
И так Джастин начал ходить в школу, которая находилась далеко от его дома. Тем не менее, образы странных и магических вещей даже не думали исчезать. Наоборот, с каждым днем он видел их все больше и больше. Однажды он задумался, и внезапно заметил, что рост его учительницы достиг восьми футов, и она превратилась в странное существо с синей кожей и рогами! А по ночам, когда в доме выключали свет, и Джастина отправляли в постель, он слышал странные голоса Монстров-живущих-под-Кроватью, которые вели свои загадочные разговоры. 
Тем не менее, Джастин умел учиться на своих ошибках. Теперь он не рассказывал никому о том, что он видел. 
А затем, в один из дней, Джастин увидел на игровой площадке нечто чудесное и ужасное. Когда он играл с другими детьми, он услышал призрачные шаги, грохот которых напоминал раскаты грома. В конце концов, он больше не мог вытерпеть его. Джастин поглядел вверх и увидел, как сбываются все его мечты и кошмары – перед ним стоял дракон! Он сиял цветом весенней листвы и расплавленного золота,  и там, где солнечный свет падал на его чешуйки, они сияли так ярко, что было больно глазам. У дракона была длинная и тонкая шея, огромные и острые когти, и рев его был настолько громким, что с неба полился дождь.
Джастин думал, что он единственный видел дракона, но его учительница так же увидела его. Мисс Ломбард бросилась к дракону, и в этот момент, Джастин заметил, что она облачена в доспехи и сжимает в руках огромный меч, который был настолько ярким, что сиял собственным светом. Другие детьми не замечали этого, но Джастин видел, как Мисс Ломбард (которая, конечно же, была синей – Джастин ничего другого  не ожидал) сражалась с драконом. Удар встречал удар, реву дракона отвечал боевой клич, и Джастин мог только с восхищением наблюдать за поединком.
Мисс Ломбард выиграла бой, и дракон обратился в бегство. Истекая кровью из множества ран, он обернулся и, перед тем, как исчезнуть, произнес всего два слова. "Я вернусь", сказал он, а затем превратился в три крошечных травинки и исчез на далеко футбольном поле. Мисс Ломбард вложила в ножны свой меч, а затем вернулась обратно на площадку. 
Она казалась очень удивленной, когда Джастин подошел к ней и сказал: "Я не знал, что драконы могут говорить".
Позже этой же ночью, когда все остальные заснули, Джастин сел в кровати. Он знал, что он должен проснуться, так же, как и Девин знал, что делиться своими секретами с кем-то еще очень глупо. Он быстро оделся и стал ждать, когда дверь в его комнату откроется. 
Ему пришлось ждать всего несколько минут. Мисс Ломбард пришла за ним, прекрасная и холодная в своих доспехах. Она ничуть не удивилась, увидев, что Джастин уже ждал её, а он в свою очередь ничуть не удивился, увидев, что её кожа была цвета неба. "Идем", сказала она, и Джастин последовал за ней. В холле их ждало еще двое, которые выглядели так же, как и Мисс Ломбард, и были так же серьезны.  Один из них шел перед Джастином, а другой за ним, и ни один из них не произнес ни слова. Откуда-то ему было известно, что мужчина, который шагал перед ним, был Мистером Симмсом, вахтером, а женщину, следующую за ним, звали Мисс Лавлесс, и она учила девочек гимнастике. И хотя никто из них не произносил ни слова, и даже не смотрел на него, Джастин чувствовал, что в сердцах каждого из этих трех бурлит радость.
Они вышли из здания в ночь, и сияющие огненные шары появились в небе для того, чтобы освещать их путь. Они прошли главный двор, пересекли футбольное поле, а затем приблизились к зарослям кукурузы. И, наконец,  они оказались в месте, которого Джастин никогда раньше не видел, и музыка вместе с веселым смехом возвестили о том, что они достигли своей цели.
На опушке леса находилась самая чудесная и ужасная вещь, которую мог себе вообразить Джастин. На стеклянном троне, который искрился так, если бы он состоял из мириадов звезд, сидел самый прекрасный человек, которого он когда-либо видел. У него были черные, длинные волосы, а его лицо было худым и бледным. Он был одет в черные с золотым доспехи, и обнаженный меч лежал у него на коленях. На его голове Джастин увидел золотой венец с большим, зеленым камнем. 
Вокруг трона кружились танцоры, грациозные мужчины и женщины, похожие на человека с венцом. Их окружал более широкий хоровод, но его составляли существа, которых Джастин никогда раньше не видел. Мужчины со звериными чертами танцевали с элегантными, темнокожими женщинами, тогда как странные музыканты извлекали из своих инструментов такие звуки, что окрестные деревья и сами были готовы пуститься в пляс. Худые, печальные дети в истрепавшихся одеждах танцевали вместе с ними, и реками лилось вино и песни. С каждой древесной ветви свисали сияющие фонарики, и, казалось, будто сама трава покрыта росой из чистого серебра.
Танцоры расступились, пропуская Джастина и его спутников, хотя музыка продолжала играть. Они подошли к основанию трона, и мужчина, который сидел на нем, поприветствовал их. "Я рад нашей встрече", сказал он, "и всегда готов принять в своих владениях тебя, и твоего спутника, Аннеке."
"Я буду молиться, чтобы ваше радушие всегда оставалось таким, Герцог Хамиш, так как я думаю, что он обладает древней душой, и что его ожидает истинное величие", ответила воительница.
"Мы посмотрим, что готовит ему будущее, Аннеке", произнес герцог. "Но у нас есть более важное дело".
"Ваша Милость?"
"Надежные вестники рассказали мне", произнес герцог, кивая на пару бледных детей, которые плясали в нескольких футах от трона, "что сегодня ты одна победила химерического дракона огромной мощи – и что ты сделала это без помощи какого-либо колдовства или зачарования, а только благодаря силе твоей руки и клинка. Это", произнес он, поднимаясь на ноги "свидетельство истинной доблести! И для того, чтобы восславить тебя и твое деяние, Анекке, я объявляют эту ночь ночью веселья! Пускай все находящиеся здесь выскажут тебе свое почтение и одарят тебя подарками, так как ты заслужила это. И так как это место принадлежит мне, я сам вручу тебе первый подарок. Пажи!"
Из-за трона вышло двое юношей, которые были такими же стройными и величественными, как и их господин. Они сжимали в своих руках огромный щит, который сиял, подобно серебру, и на котором были изображено множество различных зверей. Пажи передали щит Аннеке, которая взяла его. Они поклонились, а затем снова исчезли в тенях.
"Этот щит был взят у воина троллей во время Войны Соответствия, Аннеке, и множество заклинаний и чар вплетено в его сталь. Ты заслужила его возвращение к твоему народу, как впрочем, и знание его сил. Из всех образов зверей, танцующих на этом щите, ты может избрать один этой ночью, и щит всегда будет оберегать тебя от этого зверя. Я дарую тебе возможность выбрать любого из них, за исключением дракона, так как сегодня ты доказала, что тебе не нужна магия для того, чтобы победить одного из этого рода," произнес герцог.
"Я благодарю вас, мой герцог", произнесла женщина, которую Джастин некогда знал, как Мисс Ломбард. Она снова преклонила колени перед мужчиной, сидящим на сияющем троне, а затем поднялась на ноги и исчезла в тенях. За ней последовали другие люди, и, наконец, Джастин остался наедине с мужчиной, который носил венец.
"А ты, мой юный воин", мягко произнес мужчина, "знаешь ли ты свое имя? Если бы это было так, то я был бы очень рад".
И, неожиданно, Джастин понял – понял, что он носил уже очень много имен, и прожил не одну, и не две жизни. Подробности этих дней сливались в капли крови, падающие на землю под синим небом, звон стали и стекла, но откуда-то он знал, что все это было реальным. 
Более того, он знал, что в этих прошедших жизнях его называли "Ульфом", что означало "волк" во многих землях и на многих языках, и что когда-то это имя наводило страх.
"Я знаю свое имя, Ваша Милость", произнес Джастин. "И я готов служить вам, если вы захотите этого".
"Смелые слова, мой мальчик. Назови мне свое имя, и ты узнаешь мое решение".
"Ульф, Ваша Милость".
Мужчина на троне несколько мгновений помолчал. "Ульф", произнес он мягко. "Хорошо, Ульф, если ты хочешь служить мне, то повтори эти слова: “Я клянусь служить тебе, герцог Хамиш Звездоведомый. Твои приказы будут моими приказами, а твои желания будут моими желаниями. Пусть моя служба всегда радует твой взор, а если нет, то пускай мои глаза навсегда скроет тьма. И подобно тому, как приливы следуют воле луны, моя воля будет подвластна твоей, господин мой”.
Так Ульф принес Клятву Верности и стал частью двора Герцога Хамиша. Затем герцог Хамиш принес Клятву Благородного Обязательства Ульфу, и сделал его своим вассалом, и так началось истинное путешествие Джастина в земли фей. 
Проблемы начались уже позже. Он проводил много времени в школе, внимательно постигая то, что Мисс Ломбард рассказывала ему о чтении, письме и арифметике. Он проводил все ночи с Аннеке, изучая все, чему она могла научить его и это (во всяком случае, он был уверен в этом) было гораздо более интересным.
Она учила его владению клинком и щитом, пока он не сравнился в этом с самим Герцогом Хамишем. Она обучала его правилам этикета и жизни фей, и он узнал многое из того, о чем она ему не говорила. Он познал небольшую магию, именуемую Колдовством, и использовал её для того, чтобы сделать свою угрюмую и скучную школу чуточку более магической и интересной. И он узнавал о том, что такое честь, и чего она может стоить истинному воину.
Джастин – или Ульф – был очень способным учеником, и ему никогда не приходилось объяснять что-то дважды. Иногда Джастин отправлялся домой на праздники, но с каждым разом он понимал, что школа становится гораздо ближе ему, а его дом – это всего лишь место, где живет его отец. Школа была гораздо более магической, и Джастину больше нравилось, когда его отец приезжал к нему туда. Конечно же, его мачеха никогда не навещала Джастина. 
В первый же раз, когда Джастин приехал домой, он попытался увидеть Девина, но там, где когда-то жила его семья, теперь поселились незнакомые ему люди. Джастин спросил своего отца о том, что случилось, и тот рассказал ему о том, что семья Девина куда-то переехала. Джастин спросил, не оставили ли они адрес для того, чтобы он мог написать Девину, то отец Джастина ответил “Нет”.  И Джастин решил, что он навсегда потерял своего лучшего друга. Когда он вернулся в школу, он рассказал Китэйнам своего двора о том, что случилось – слуагу Мелинде, веселому сатиру Десмонду и Сэру Реджинальду, рыцарю-паку, который был очень похож на белку. Они сказали, что все это напоминает будущее приключение, и что очень скоро у Ульфа появится важная причина для того, чтобы найти своего друга. С другой стороны, Герцог Хамиш сказал, что здесь замешана какая-то сильная магия, и отказал Ульфу, который просил у него разрешения на поиски своего старого товарища.
Ульф даже попытался попросить о помощи Аннеке, но она отказалась. "Ты принес клятву", напомнила ему она, и его лицо покраснело от стыда. "Это будет позором для всего твоего рода, если ты забудешь о своей клятве ради того, чтобы отправиться на поиски своего друга. Кроме того, мир велик; ты же еще очень мал. Ты не готов встретиться с опасностями, которые скрываются там".
"Но ты бы могла пойти со мной", печально сказал Ульф. "А что", нахмурившись, спросила Аннеке, "скажет об этом твой отец?"
И услышав этот упрек, звенящий в его ушах, Ульф почувствовал, как вся магия покидает его, растекаясь маленькими ручейками магического Гламура по полу. В эту ночь, он вернулся в постель всего лишь маленьким, грустным Джастином. Тем не менее, спустя некоторое время Джастин услышал стук в окно, раздавшийся в одну из ночей. Все остальные мальчики уже спали, и Джастин не стал включать свет для того, чтобы посмотреть на того, кто стучался. Он подошел к окну и увидел магическое существо – химеру, как говорила ему Аннеке. У этого существа были большие, круглые глаза, как у долгопята, и длинные пальцы с присосками, которые позволили ему взобраться по стене к окну Джастина. Его тело было маленьким и серым и было покрыто густым мехом. И при этом на нем был надет пояс, и на этом поясе висел мешочек, в котором ощутимо позвякивали какие-то сокровища. 
Когда оно увидело лицо Джастина, существо начало яростно жестикулировать, знаками умоляя его открыть окно. Ульф (так как он обнаружил, что снова принял облик феи, встретившись взглядом с этим любопытным существом), сделал это, и был вознагражден мягким, но тяжелым шлепком, когда существо плюхнулось на пол. Тем не менее, уже через несколько мгновений оно снова оказалось на подоконнике, где отвесило более изящный поклон.
"Имею ли я честь", произнесло оно голосом, который идеально подходил бы хомяку, "говорить с неким Джастином, другом некоего Девина?"
"Это так", ответил Ульф.
"Тогда у меня для тебя прекрасные новости! Прежде всего, я хочу передать тебе, что твой друг жив и здоров, хотя многие мили теперь отделяют его от места, где он некогда жил. Он оставил слово о своем новом доме у королевы тех владений, в которых ты когда-то обитал, но его могучие силы позволили ему определить, что она затаила против тебя зло, и решила скрыть от тебя его послание".
Ульф кивнул; чего-то такого он вполне мог ожидать от своей мачехи.
"Но это еще не все! Имя мое – Кикер, так как я был создан из грез и тихих звуков ночи. Я так же принес тебе два дара от Девина, и могу отдать их тебе, если ты согласишься взять их”.
"Я возьму их, Кикер, хотя я боюсь, что мне нечего дать взамен".
"Что", при этом глаза химеры стали еще больше, "даже орехов? Ах, забудь, это было минутная слабость. Первый дар, который я передаю тебе, является пророчеством. Девин желает, чтобы ты знал о том, что ему и тебе суждено встретиться снова, и просит, чтобы тебя не беспокоили любые вести о нем, которые ты можешь услышать в грядущие дни. Он заглянул в будущее, и знает, что все это будет истинно так."
"Второй его дар является несколько более вещественным". С этими словами химера засунула лапу в свой мешочек, и вытащила серебряное кольцо. Его обод был абсолютно гладким, а посередине располагался аметист, находящийся в оправе, напоминающей драконьи когти. "Девин сказал, что тебе это может понадобиться", добавил зловещим тоном Кикер. Ульф молча взял кольцо и надел его на палец. Камень начал светиться; это свет стал гораздо ярче, когда Ульф вытянул руку в направлении приближающегося рассвета.
"Спасибо тебе, Кикер. Если ты увидишь Девина до того, как я встречусь с ним, передай ему, что мне очень его не хватает”.
"О, конечно же, конечно же", произнесло существо, а затем, спрыгнув с подоконника, растворилось в листве.
Джастин закрыл окно и отправился спать. На рассвете он проснулся и обнаружил, что себя на пальце из проволоки и глины. Он мудро решил спрятать его. Мисс Ломбард странно смотрела на него во время занятий, но ничего так и не сказала. В конце концов, она была троллем, и знала всю ценность молчания.
В этот же день, Джастину срочно позвонил отец. Он был очень огорчен, и не хотел беспокоить Джастина, но при этом считал необходимым рассказать ему очень плохие новости: ему звонили родители Девина, так как их сын сбежал из дома.
Они надеялись, что, возможно, Девин направится к своему старому дому, и тогда отец Джастина сможет задержать его до приезда родителей Девина. Отец Джастина сказал Джастину, чтобы тот не беспокоился, и что все будет хорошо. "Я не беспокоюсь", произнес Джастин, и положил трубку.
Слухи об исчезновении Девина стали предметом долгих споров, занимавших двор на протяжении нескольких дней. Изидора Веббери, другой слуаг, случайно заглянувшая к Герцогу Хамишу, предположила, что Девин сам может быть подменышем, возможно рассказчиком-эшу. Другие старались успокоить ухо Ульфа словами сочувствия и надежды. Конечно же, сам герцог Хамиш только давал советы относительно того, как Ульф лучше мог выполнять свои обязанности.
Но все разговоры об исчезновении Девина стихли на четвертую ночь, когда прошел слух о том, что в окрестных землях снова появился химерический дракон. Слухи разили, подобно кинжалам: зверь желает мести за некую воображаемую обиду; существо возникло из грез Герцога Хамиша; это тот самый ужасный зверь, который опустошил Кэр Домнайлл и убил всех, кто жил там!
Но Герцогу Хамишу не были нужны слухи, или, возможно, он точно знал, какие именно рассказы были ему нужны. Он призвал одного из своих рыцарей, который однажды уже изгнал дракона, и наложил на неё гейс, следуя которому она должна была убить зверя. Услышав о своем гейсе, Аннеке молча склонила голову, а затем отправилась к себе для того, чтобы наточить свой химерический клинок. Она была уверена в том, что скоро дракон найдет её.
И это случилось. На следующий день, сразу же после окончания занятий, Джастин услышал знакомый рев в полях, и увидел огромную голову дракона, возвышающуюся над зарослями кукурузы подобно тому, как когда-то носы кораблей викингов возвышались над морскими волнами. Зверь прорычал вызов, звук которого напоминал грохот грома, обрушивающегося с небес, и замер в ожидании ответа.
Вскоре на поле боя появилась Аннеке, сжимающая в одной руке клинок, а в другой дарованный ей щит. Она шагнула туда, где стоял дракон, и приказала ему отправиться туда, где он никогда бы больше не беспокоил ни смертных, ни фей. Тем не менее, дракон только рассмеялся и нанес ей удар одним из своих огромных когтей. Аннеке с легкостью уклонилась от удара, и насмешливо посмотрела на дракона. "Это все, на что ты способен, червь?" крикнула она. "У меня есть ученик, которому всего семь лет отроду; даже он сумел бы уклониться от этого удара!" Затем она подняла свой меч и нанесла удар по животу дракона; только изогнувшись, подобно змее, брошенной в огонь, зверь сумел избежать верной смерти.
Затем битва продолжилась вновь, и Ульф молча наблюдал за ней, переполненный ужасом и восхищением. Он жаждал спуститься на поле боя и помочь Аннеке, стать её союзником, или, по крайней мере, отвлечь дракона, позволив ей тем самым нанести ему смертельный удар. Но он знал, что его боевые умения еще не готовы к подобному испытанию. Более того, именно Аннеке должна была сразиться со зверем, а не он. Если бы он вмешался, то она была бы очень недовольна. 
Битва, перемещающаяся вспышками пламени и серебра, продолжалась больше часа. Огонь и когти дракона не могли найти своей цели, и сам он до сих пор ухитрялся оставаться за пределами досягаемости меча женщины-тролля. Так двигались они через все футбольное поле, пока не произошла трагедия. Проходя через часть поля, которая уже подверглась могучим ударам дракона, воительница подскользнулась. И пока она пыталась встать, дракон поднял один из своих когтей и навалился на неё всей свой огромной тяжестью. 
"Ну что же, маленькая валькирия", прорычал дракон, "все кончено". С этими словами он наклонил голову и сжал Аннеке своими ужасными челюстями. Подаренный герцогом щит, зачарованный против всех остальных зверей, треснул, подобно тростинке, а вслед за ним затрещали доспехи воительницы. Ульф не мог смотреть на это, и потому он отвернулся. 
Тем не менее, он не мог заглушить звуки гибели своей учительницы – треск металла и резкий хруст ломающихся костей. Она кричала снова и снова, пока не затихла, а затем дракон опустил её на землю, и отправился прочь, насвистывая песню, известную только роду драконов.
Еще до того, как зверь покинул поле, Ульф бросился вниз по склону холма к тому месту, где пала его учительница. Задыхающийся и испуганный, он добежал туда раньше, чем кто-либо из его школьных товарищей заметил, что он куда-то исчез.
Мисс Ломбард лежала здесь на нескольких сломанных кукурузных стеблях. Её платье было все в грязи, а один из её ботинок слетел с ноги, в результате чего пальцы Мисс Ломбард оставили глубокие отпечатки в мягкой земле. Она казалась скорее смущенной, чем раненной, и на ней не было ни следов крови, ни доспехов. "Почему, Джастин", сказала она, когда увидела его, "почему я здесь? Должно быть я упала. Идем", и она поднялась с земли, отряхивая свои колени от пыли, "туда, где играют все остальные. Будет не слишком хорошо, если мы останемся сидеть здесь, вдали от всех остальных".
Джастин разрешил ей увести себя туда, где играли все остальные дети, и даже смог присоединиться к их играм. 
В эту ночь, до того как заснуть, Джастин очень долго плакал. Но еще более долгим был плач Ульфа.
На следующее утро Джастин проснулся с новым и смертоносным решением. Он найдет зверя, который нанес столь ужасный вред его другу и учителю, и сам убьет его. Разве не предполагалось, что в один из дней он займет место своей учительницы, не так ли?
На его решение не подействовало даже то, что на занятиях Мисс Ломбард попросила его снять глупое кольцо, которое он носил. Он отказался, и хотя это удивило её, она предпочла не настаивать на этом. 
Этой ночью Ульф предстал перед герцогом с просьбой даровать ему свободу действий в поисках и преследовании дракона, который убил Аннеке. Герцог выслушал просьбу Ульфа, а затем покачал головой.
“Есть много причин, по которым я вынужден отказать тебе, Ульф. Я уже потерял одного из лучших своих рыцарей; теперь я не хочу потерять еще и тебя. Ты еще не готов к встрече с подобным зверем. Кроме того, мы не знаем, где живет это существо. Сейчас оно ушло, и скитается где-то далеко. Даже проиграв, Аннеке выполнила свой гейс – дракон ушел, не так ли? Я не могу разрешить тебе перейти во владения других лордов. Гламур, сущность грез, которая питает наши магические души, является воистину редкой и драгоценной. Другим лордам и леди может не понравиться то, что такой отважный воитель", и он покровительственно улыбнулся Ульфу "захочет вторгнуться в их фригольды. Нет, Ульф, я не могу разрешить тебе отправиться на поиски этого дракона. Служи мне, и будь доволен этим".
"Хорошо, тогда могу ли я задать один вопрос, мой герцог, прежде чем вернуться к своим обязанностям?"
Герцог великодушно взмахнул рукой. "Я дарую тебе это право. Спрашивай".
"Почему ты запретил Аннеке взять себе защиту от народа драконов?"
На двор опустилось молчание. Улыбка Герцога Хамиша поблекла, подобно последнему листу, падающему с дерева осенью. "Она уже победила дракона однажды; я был уверен, что ей не нужна подобная защита. Так заведено среди нас, дитя! И этот вопрос явно не соответствует твоему положению!"
Но Ульф только покачал головой. "Я думаю, что нам обоим известен истинный ответ на этот вопрос, Ваша Милость. Этой ночью здесь была нарушена клятва. Было приятно служить вам. Я надеюсь, что больше мы никогда не встретимся".
И Ульф покинул двор Герцога Хамиша, пройдя перед замершими лицами его подданных, с блестящими от слез глазами. Ибо он знал, что его покровитель предал его учителя, и перед ним лежал только один путь – путь отмщения и печали.
Покинув двор, Ульф вернулся на место, где пала Аннеке. Там на земле лежали блестящие осколки её разбитого щита. Направляемый светом Звезд, Ульф долго рассматривал обломки, пока ему не удалось найти то, что он искал: обломок щита, на котором был изображен свирепствующий дракон. Он заткнул этот обломок себе за перевязь, а затем поднял руку, на которой было надето кольцо Девина. Он начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, и камень в кольце вспыхнул лиловым светом, когда Ульф обернулся лицом к востоку. И так с тяжелым сердцем и почти без припасов Ульф отправился на восток. Зная, что это день когда-нибудь придет, он заготовил немного пищи и воды, но он знал, что этих запасов не хватит надолго. Он должен был добиться успеха как можно скорее, или же он мог столкнуться с опасностями, которые были страшнее драконов.
Но он столкнулся именно с ними, или, по крайней мере, с одним из них. На третий день странствий, Улья столкнулся с драконом лицом к лицу. Он сидел на дороге, и многие люди начали кричать, увидев маленького мальчика, который бежал среди припаркованных машин, подпрыгивая и изгибаясь, подобно акробату или сумасшедшему. Конечно же, они не видели ни дракона, ни истинного лица Ульфа. Они просто видели маленького мальчика, который играл в очень опасную игру.
Но Ульф видел дракона, а тот видел его. Более того, откуда-то дракону было известно, кто он на самом деле. "Я чувствую запах этого троллийского ничтожества, убитого мною, и он исходит от тебя, мальчишка!" прорычал дракон. "Не собираются ли её родственнички в следующий раз послать против меня младенца, завернутого в пеленки?" И с этими словами он выпустил язык пламени, который поглотил Ульфа. Он жег его, подобно безжалостному солнцу, подобно соли, брошенной в открытую рану, и Ульф никогда не чувствовал ничего подобного раньше. Он горел, и пламя пожирало его. И когда Ульф упал на землю, охваченный пламенем, дракон рассмеялся и ушел.
Люди увидели, как странный маленький мальчик закричал и упал, изгибаясь в агонии. Один из них поднял Джастина с земли и отнес его в ближайший магазин. Он проверил карманы Джастина и нашел там его бумажник, внутри которого был указан адрес и телефонный номер отца Джастина. Очень обеспокоенный человек (так как адрес на бумажнике относился к месту, расположенному на расстоянии многих штатов отсюда) позвонил отцу Джастина. 
На его звонок ответила мачеха Джастина, но именно его отец приехал к сыну так быстро, как только смог. Он обнял Джастина, горячо поблагодарил человека, который позаботился о его сыне, и отвез его домой. Но никто из них так и не увидел уходящего дракона, и никто не снял проволочное кольцо с пальца Джастина.   
Спустя несколько дней, Джастин лежал в кровати и слушал спор его отца и Лиа.  Лиа хотела, чтобы он сразу же отправился обратно в школу, тогда как отец Джастина хотел, чтобы тот пожил дома. “Очевидно”, произнес он, “что в школе о мальчике не могут позаботиться соответствующим образом. В этот раз нам повезло, и с Джастином ничего не случилось. Но кто знает, что произойдет в следующий раз?”
"Тогда", сказала Лиа, "нам, возможно, следует найти для него другую школу". И после этого в доме наступило молчание.
Джастин насупился. Он знал, что он не сможет вернуться в земли герцога Хамиша; этот путь был для него закрыт. Но он не мог остаться и здесь, так как, несмотря на всю любовь, которую он испытывал к своему отцу, присутствие его мачехи уничтожало его истинное “я”. Казалось, что её голос был холодным, осенним ветром, возвещающим скорое наступление зимы его души. Когда Лиа говорила, Ульф казался очень маленьким и далеким.
Но третий вариант, эта новая школа, о которой говорила его мачеха, так же казался угрожающим. Окруженный со всех сторон, Джастин закрыл глаза и попытался заснуть.
Неожиданно, в его комнате засиял пурпурный свет. Он исходил от его кольца, сияющего так ярко и ослепительно, как никогда до этого! Сияние камня осветило комнату так же ярко, как и дневной свет, и Джастин молча следил за этим чудом. Он следовал за светом кольца для того, чтобы найти Девина, и то, что оно так ярко засияло сейчас, могло означать только то, что Девин должен быть —
И в это мгновение раздался стук в окно. Джастин радостно выскочил из-под одеяла для того, чтобы распахнуть его. Там, в жилетке и узких штанах прошлого века сидел Девин. В его глазах светилась непостижимая мудрость, но в это мгновение он улыбался от радости встречи со своим старым другом.   
"Входи!" и Джастин затянул его в комнату. "Расскажи мне обо всем!"
И Девин сделал это. Сидя на кровати, он рассказал Джастину о том, как его семья переехала, и о том, что его странные видения все продолжались и продолжались. А затем в одну из ночей его дядя, которого члены семьи не видели много лет, появился на пороге их дома. Родители Девина были очень взволнованы появлением этого человека, но еще сильнее был поражен Девин.
Его дядя, как оказалось, был одним из эшу, странствующих рассказчиков народа фей. С помощью какой-то магии или зачарования, он ощутил, что его племянник, давно забытый Девин, так же стал обладателем души эшу, которая стремилась отправиться в долгие и таинственные странствия. И потому его дядя, имени которого Девин так и не назвал, много раз приходил к нему в последующие месяцы, обучая Девина (или Исмаэля, как его называли среди фей) жизни эшу. 
Так было до тех пор, пока его загадочный дядя не забрал Исмаэля для его Благословения – формального посвящения в подменыши – которое родители Девина приняли за бегство из дома. Он возвратился, но каким-то образом его родители поняли, что источником всех "проблем" был его дядя, и выставили его из дома.
И тогда у Девина остался всего один выход – действительно сбежать. 
"Но", сказал он, закончив свою историю, "у нас есть другие дела. Предательство, за которое нужно отомстить. Дракон, которого нужно убить. Честь, которую нужно сохранить. Я слышал обо всех этих вещах, Ульф – твоя история разошлась среди наших братьев. Скажи мне, какую дорогу ты решил избрать?"
Джастин грустно посмотрел на своего друга. "Я не знаю. Аннеке умерла, и при дворе у герцога мне больше нет места. Я все еще слишком слаб для того, чтобы сражаться с драконом".
"Ты слишком слаб для того, чтобы сражаться с ним в одиночку", поправил его друг.
В глазах Джастина загорелась надежда. "Значит ли это, что ты отправишься со мной?"
"А ты сомневался в этом?"
Джастин рассмеялся от радости. "Я, надеялся на это, и…это прекрасно!" И оба подменыша засмеялись, и смех их был настолько силен, что балки дома содрогнулись.
"Джастин, ты замолчишь или нет? Некоторым из нас нужно поспать!" громко произнесла Лиа. А затем с чрезмерной аккуратностью и вежливостью, оба мальчика помогли друг другу выбраться из окна по веревке, и отправились в широкий мир на поиски дракона. 
На следующее утро, когда они проснулись и обнаружили, что Джастина нет, а окно в его комнату открыто настежь, Лиа и отец Джастина снова поссорились. Но это уже совсем другая история.
На протяжении следующих нескольких дней путешествия, Исмаэль рассказывал Ульфу все, что узнал от своего дяди относительно искусства умерщвления химерических драконов. В анналах фей сохранилось множество записей о подобных существах, и большая их часть уходила в вечность гордо и страшно, в результате чего на полях сражений оставались многие десятки рыцарей. Убийц драконов-одиночек было не так уж и много, хотя они все же существовали. Обычно они владели магическими клинками, щитами, шлемами и другими зачарованными вещами, которые, к сожалению, отсутствовали у Ульфа с Исмаэлем. Более того, при одном упоминании магических щитов Ульф так яростно посмотрел на своего друга, что Исмаэль понял, что ему лучше не упоминать о них при своем друге. Эшу смог вспомнить одну или две истории о героях, которые смогли запутать драконов до такой степени, что те сожрали сами себя, но так как у юного тролля всегда были проблемы с пониманием того, почему именно цыпленок перешел дорогу, они решили отказаться от этого варианта.
"Но почему бы тебе не запутать дракона?" спросил Ульф в один из самых унылых моментов. "Ты бы смог сделать это довольно быстро".
"Да, но это твоя миссия, Ульф", ответил Исмаэль в сотый раз. "Я уже обрел себя, нашел свою собственную магию, заслужил свое имя. Теперь для тебя наступило время сделать то же самое. А, я могу помочь тебе, но рука, которая сокрушит дракона, должна быть именно твоей".
Услышав это, Ульф погружался в угрюмое молчание. "Это не честно", часто говорил он, и Исмаэль молча кивал, соглашаясь с ним. 
Только спустя семь дней пути, включавших бегство от дружелюбных полисменов и не столь дружелюбных химер, встреч со случайными феями и грезящими людьми, питания украденными шоколадными батончиками и сладкими фантазиями смертных, двое беглецов смогли найти следы дракона. Огромное, выжженное пятно в центре парка отмечало место, где дракон провел ночь. Ульф собирался сразу же броситься за ним, но у Исмаэля была другая идея. "Давай проведем ночь здесь”, предложил он, "заснув там, где спал дракон. Возможно, мы сможем познать часть его грез. Таким образом, мы сможем определить его слабые места".
И они опустились за землю, запятнанную драконьим зловонием, и закрыли глаза. Практически сразу Ульф погрузился в грезы дракона. Это были грезы боли и огня, грезы, наполненные золотом, и разорванные в клочья сталью. Более чем в одной грезе он видел Аннеке, и она то побеждала, то проигрывала. Но одно лицо появлялось в каждом из снов – суровое лицо Герцога Хамиша. Свет его глаз и сияние его трона были воистину холодны в этих грезах, и холод их едва ли мог сравниться с холодом изначальных льдов, и Ульф чувствовал страх дракона. 
В свою очередь Исмаэль утром заявил, что ночью ему ничего не приснилось, хотя весь следующий день он как-то странно смотрел на своего друга.   
А затем они продолжили свое путешествие, которое продолжалось еще несколько дней. В конце концов, Ульф заметил, что начинает узнавать окрестные земли. Вскоре холмы и дороги сменились знакомой территорией школы, где случилось так много и так давно.
Ульф сказал об этом, и Исмаэль повторил: "Он возвращается домой. В третий раз он приходит сюда, и ты знаешь, что третий раз всегда становится последним". Ульф спросил его, откуда ему известны подобные вещи, но Исмаэль просто пожал плечами, и ответил, что это была магия.
И в эту ночь они, наконец, нашли дракона, который был на поле, где пала Аннеке. Он лежал там, где погибла воительница из народа троллей, время от времени выпуская язычки пламени, так как сон его был беспокоен. И дракон этот был воистину велик! Между его мордой и хвостом было больше сотни футов, и Ульф отчаялся победить его. Но затем Исмаэль обернулся к нему и сказал: "Я с тобой. Дух Аннеке так же с тобой. Ты должен сделать это, и сделать это так, чтобы песни, которые я сложу об этой ночи, пели еще сотни лет. Вперед!"
И со словами друга, звучавшими в его ушах, Ульф поднял свой химерический клинок и нанес удар дракону в морду. Капля черной крови выступила из пореза, и дракон поднял голову с ужасным рыком. "КТО ПОСМЕЛ СДЕЛАТЬ ЭТО?", прорычал дракон, подняв голову к небесам, а затем посмотрел вниз и увидел Ульфа. "Так ты вернулся, тролль-мальчишка, вернулся для того, чтобы попробовать смерть! Ну что же, в эту ночь я буду милосерден; твоя смерть будет не такой болезненной, как гибель твоей учительницы!" А затем, подобно атакующей змее, дракон бросился вперед, пытаясь схватить зубами Ульфа.
Но Ульф был готов к этому сражению; он видел грезы дракона и наблюдал за его поединками, и потому был готов к битве. Как только пасть дракона метнулась к нему, Ульф прыгнул вправо, а затем снова поднялся на ноги; его меч рассек щеку дракона, когда голова зверя начала возвращаться в обратное положение. Дракон взвыл, а затем битва продолжилась.
О, каким же страшным был этот поединок! Противореча чувствам, здравому смыслу, даже самой магии, Ульф ухитрялся парировать удары змея, и наносить ему ответные раны. Вскоре Ульф ощутил, что все другие воины присоединились к нему в этом бою: Изидора и Мелинда, и Десмонд, и Сэр Реджинальд и все остальные члены двора Герцога Хамиша. Сам герцог пришел последним, и оставался в стороне, сжимая в руках свой тонкий клинок, который сиял в свете драконьего огня. Но Исмаэль так и не вступил в битву. 
А затем наступил момент, которого дожидался дракон. Ульф попытался отразить очередную атаку, стоя на том самом месте, где пала Аннеке, и так же подскользнулся. Другие бойцы замерли от ужаса; дракон победно заревел, и приготовился нанести смертельный удар.
И именно в это мгновение Исмаэль вытащил из кармана длинную, стальную булавку, которую он хранил специально для подобных случаев, и вонзил её в хвост дракону.
Последовавший за этим рев мог бы снести с лица земли множество домов, если бы люди смогли услышать их. На одно мгновение окружающие забыли об Ульфе, который воспользовался этим для того, чтобы подняться на ноги. Тем не менее, лежа на смертельной земле, Ульф почувствовал, что ему в спину вонзается что-то острое: это были осколки дарованного Аннеке щита. А затем он вспомнил о том, что носил с собой, и, опустив меч, вытащил из-за перевязи свою часть щита. И когда дракон пришел в себя и снова склонился над ним для того, чтобы проглотить его, Ульф проклял всех драконов и их создателей и бросил обломок щита прямо в рот твари.
Последствия этого были немедленными и поразительными. С хрипом и визгом, напоминающими звуки тысячи мелков, одновременно ломающихся на тысяче досок, дракон тяжело опустился на землю.  Он продолжал биться в предсмертных судорогах даже тогда, когда Ульф и Исмаэль отползли в безопасное место.
Но еще интереснее было то (во всяком случае, для Исмаэля), что в момент прознесения проклятья, герцог вонзил свой меч в землю и ушел, и больше его не видели не феи, ни смертные. И на последующем празднике, посвященном победе Ульфа и Исмаэля, никто не вспоминал об отсутствии герцога и не упоминал о нем самом. 
И если кто-то из вас услышит историю, которую сложил об этой ночи Исмаэль, и  которую уже много лет поют эшу и шепчут слуаги, то вы узнаете и о том, что Изидора Веббери рассказала Ульфу о том, что смертоносный щит принадлежал ему в предыдущей жизни, и что Хамиш добыл его на поле боя с помощью предательства; что клинок герцога, почерневший от драконьего огня все еще торчит в земле возле холма, куда вонзил его Хамиш, и никому так и не удалось вытащить его; что Ульф сделал себе доспехи из чешуи дракона, которые не могли пробить ни мечи, ни пламя; и еще много других вещей.
Но есть то, о чем не говорится в истории Исмаэля, так как когда дракон был убит, а предатель наказан, Ульф повернулся к своему другу и произнес тихим голосом Джастина "Девин, нам пока возвращаться домой".