I cannot see fairies,
  I dream them.
  There is no fairy can hide from me;
  I keep on dreaming till I find him:
  There you are, Primrose! — I see you, Black Wing!
— Hilda Conkling (age 6), "Fairies"

Отчасти состоящие из плоти, а отчасти из грез, облики подменышей отражают их двойственную природу. Подменыши видят друг друга в своих истинных обликах, представляющих собой воплощения Грезы, которым придает форму Гламур магии фэйри. Это облик феи. Тем не менее, Банальность окутывает их истинные тела, скрывая фэйри от мира под человеческими обличьями, известными, как обличья смертных. Подменыши не переходят из одного облика в другой, подобно оборотням. То, как выглядит подменыш, зависит от его близости к Грезе и от того, кто на него смотрит.

Кризалис, или момент становления, разрушает оболочку Банальности, которая отделяет истинное "я" подменыша от смертного мира. Подобно Большому Взрыву, породившему вселенную, это событие постепенно продвигает потенциального подменыша к его первому, настоящему контакту с Грезой. Подвергающийся воздействию множества образов, звуков, запахов, вкусов и прикосновений, которые противоречат суровой, холодной реальности, которая считалась до этого момента единственно возможной, новый подменыш может решить, что он сходит с ума. В определенной степени, это так - во всяком случае, следуя определению здравомыслия окружающим миром. Но одновременно с этим, где-то в глубине своей души, он понимает, что, наконец-то, начинает возвращаться домой.
Многие подменыши не могут вписаться в свое общество. Еще в детстве в них начинает проявляться их странная сущность, заставляя тех, кто хорошо знает их, называть этих детей "выдающимися", "одаренными" или — что даже чересчур точно — "чудесными". Эти дети обычно обладают воображаемыми друзьями (которые на самом деле могут быть не такими уж воображаемыми) или могут настаивать на существовании магических миров драконов и героев даже спустя много лет после того, как их товарищи по детским играм увлеклись спортом или флиртом (М-да, да это прямо вылитый я. Прим. Аваллаха). По мере их взросления, эти потенциальные подменыши продолжают шокировать своих родичей, друзей и коллег своим эксцентричным поведением, демонстрируя самые разнообразные странности, которые мешают им полностью вписаться в современный мир. Это чувство неполного принятия миром и некоторого одиночества происходит из пробуждающейся души Китэйна, которая все еще дремлет, но уже начинает шевелиться в глубине смертного тела подменыша, ожидая наступления подходящего времени и обстоятельств для того, чтобы проявить себя.
Подобно тому, как спящий вулкан предупреждает о готовящемся извержении, Кризалис сообщает о своем приближении с помощью тонких (а иногда не таких уж и тонких) изменений в реальности подменыша. Они могут принимать форму неожиданных появлений невозможных - для смертного глаза - видов, видений мистических существ в не слишком подходящих для этого местах (например, единорога в кабинете начальника), периодов разделения личности или ощущения, что в разуме подменыша пробуждается какое-то другое существо. Немногие подменыши осознают, что происходит с ними на самом деле; некоторые, в действительности, отправляются на поиски психиатрической или медицинской помощи.

Как только подменыш завершает Танец Грез и осознает, что он является одним из изгнанных фэйри, перед ним возникает необходимость найти место среди ему подобных. Обычно другие Китэйны - знающие о его пробуждении благодаря значительным выбросам Гламура в ходе его Кризалиса - доставляют начинающего в ближайший фригольд. Там он начинает свое обучение в качестве ребенка Грезы. Он узнает о происхождении того поразительного опыта, который он получил и открывает свою истинную природу, как, впрочем, и свой кит (расу).
В это же самое время новый подменыш обычно получает учителя, который "адаптирует" его и выступает в качестве защитника и помощника на протяжении первого года Кризалиса. Этот период воспитания получил свое название от средневекового обычая, когда аристократы обменивались детьми для того, чтобы между будущими поколениями легче заключались союзы. Из-за того, что смертная семья нового подменыша (если у него она вообще есть) не может осознать откровения, дарованные ему Кризалисом, учитель и его товарищи становятся второй семьей для начинающего. Для того чтобы укрепить связь между стражем и подопечным, оба они приносят Клятву Воспитания. Именно тогда, подменыш впервые испытывает на себе силу клятвенных уз.
Обычно учитель является более старым и опытным Китэйном, часто старцем, хотя иногда им может быть и юноша. Выбор кандидатуры для этой позиции производится правителем фригольда, который первым приютил подменыша. Если начинающий принадлежит к аристократии, то местный лорд часто избирает ему ментора. Хотя этот процесс предназначен для того, чтобы помочь опекаемому, вовлекая его в общество Китэйнов, слишком часто "честь" принятия нового подменыша под свое крыло определяется местной политикой Китэйнов.

  "Тебе дано не больше, и не меньше, чем другим; целая жизнь."
— Нейл Гейман, Грезящий: Краткие Жизни

До Раскола феи, которые обитали на Земле и Аркадии, были бессмертными, так как они были часть мира вечной Весны и магии. Грезы человечества создавали и поддерживали всех Китэйнов, и делали их иммунными к течению времени, как впрочем, и все остальные мысли и мечты людей.
С наступлением Раскола, который отделил Грезу от мира людей, простолюдины были вынуждены искать убежища от холодных когтей Банальности в смертных телах. Когда аристократы фей отступили на Аркадию и закрыли за собой врата, большая часть оставшихся Китэйнов выжила в смертных телах, хотя их воспоминания о королевстве фэйри стали замутненными Банальностью, и большая часть знаний об Аркадии и Грезе была утрачена. 
Простолюдины обнаружили, что их бессмертные души связаны с жизнями их смертных оболочек. Когда смертные тела старели и умирали, души фей переходили в другие смертные тела, и этот цикл перерождения продолжается и по сей день. Их смертные жизни были мимолетными, но их истинные сущности оставались вечно живыми, ожидая и надеясь на знамение, мечтая восстановить свою связь с Аркадией и Грезой.
С Возрождением в Осень простолюдинов пришла крохотная частичка лета. Поток Гламура возродил многие из старых тродов и фригольдов, пробудив во многих феях их истинную, спящую природу. Возрождение так же позволило многим изгнанным Ши вернуться обратно на землю и даровало им смертные обличья, подобные обличьям простолюдинов, что стало частью их наказания. В большинстве своем простолюдины уже смирились со своей судьбой, но Ши до сих пор цепляются за грезы о бессмертии и возвращении на Аркадию.

Считающиеся легендарными даже среди Китэйнов, Сиохайн являются феями, которым удалось добиться равновесия между Банальностью и Гламуром, между их смертными и истинными сущностями. Они приняли обе стороны своего существования и, в результате этого, вновь обрели бессмертие. 
Некоторые подменыши верят, что Сиохайн являются доказательством того, что одной из целей их изгнания на Землю является обучение фей жизни в обоих мирах и демонстрации того, что объединение сущности фэйри и сущности смертного возможно. Они говорят, что страх аристократов перед смертью и отторжение их смертных сущностей является причиной утраты их бессмертия; собственное высокомерие не позволяет Ши принять смертную сторону их существования, которая даст им ключ к вечной жизни.
Как бы то ни было, вечные Сиохайн продолжают хранить молчание.

Большая часть подменышей живет в мире плоти, каждый день контактируя с обществом смертных и растущим неверием в магическую реальность. Для того чтобы выжить в мире, отказывающемся верить в существование троллей, богганов, красных шапок и нокеров, подменыши принимают облик смертных – используя смертные обличья для того, чтобы скрывать свои истинные сущности от воздействия реальности. Тем не менее, даже под маской смертного прослеживаются определенные черты истинного облика феи. Тролль может выглядеть, как необычно высокий или мускулистый человек, тогда как у пака-оленя могут быть большие глаза и изящные ноги. Хотя подменыши всегда видят облик фей других Китэйнов, большая часть людей видит только внешнее обличье, так никогда и не догадываясь о том, что длинноволосый музыкант с густыми бровями в действительности является сатиром, душа которого несет в этот мир музыку уже много сотен лет. 

  Я утратил и страсть: беречь для чего
То, что должно растлиться в неверности?
Я утратил зрение, слух, обоняние, вкус, осязание -
Как же теперь мне помогут они почувствовать близость твою?
— Т. С. Элиот, "Геронтион"

Неверие угрожает самому существованию подменышей. Занавесь сомнений и рациональности, которую люди создавали на протяжении многих веков для того, чтобы закрыться от своих страхов, не только отделила мир смертных от Грезы, но и практически полностью погасила искру творчества, которая давала жизнь надежде и фантазии. Подменыши называют это вселенское уничтожение духа творчества Банальностью, так как в результате этого чудесное становится обыденным, а необъяснимое – невозможным. Многие старшие Китэйны называют эту разрушительную силу неверия и цинизма Бесконечной Ночью или Долгой Зимой, так как она воплощает в себе тьму, ужас и бесконечный холод. Это окончательная смерть духа.
Банальность скрывает от разумов смертных чудеса окружающего их мира и не дает им увидеть возможности для того, чтобы сделать их серую жизнь чуточку радостнее и счастливее. Банальность доказывает, что все является таким, каким оно кажется, обосновывая это с помощью закона причин и последствий. Процессы эволюции и энтропического разложения движутся только в одном направлении, и всему, в конце концов, придет конец вместе с гибелью нашего Солнца. Банальность угнетает творческие силы космоса. Проще говоря, Банальность – это уставший и утративший веру отец, который собственными словами и поступками разрушает веру сына в Санта Клауса и Пасхального Кролика. Именно Банальность заставляет талантливого студента забыть о своей мечте стать великим писателем и музыкантом ради того, чтобы начать работать, так как его научный руководитель советует ему относиться к будущему более  "реалистично".
Банальность правит Миром Тьмы, отбрасывая свою ледяную тень на многолюдные города и безмолвные предместья. Столкновение с этой жестокой силой может в один миг потушить пламя магии фэйри. Зажатая в её холодных объятьях Греза умирает, и её химерическая красота превращается в мишурные обрывки дурачества и наивных мечтаний. Китэйны боятся Банальности даже больше, чем смерти, так как в тот день, когда последний островок Гламура станет жертвой её бездумной рациональности, Греза исчезнет навсегда.

Банальность так сильно давит на подменыша, что она полностью отделяет его от истинной сущности, лишая его воспоминаний о его прежней жизни и связях с Грезой. В этом случае подменыш постепенно забывает обо всем, что выходит за пределы обычной человеческой жизни. Его облик феи становится таким незаметным, что другим подменышам оказывается очень сложно узнать в нем Китэйна. Эта катастрофа называется Растворение, так как она растворяет материю Грезу, которая окружает подменыша, пока на его месте не остается одна только смертная плоть и пустая душа.
Смертное обличье подменыша является лучшей его защитой от опасностей Растворения. Добавив в свою душу небольшую частичку Банальности, подменыш может выработать в себе иммунитет к небольшим количествам Банальности. Так он сможет сохранить свою истинную сущность в мире смертных, помня в глубине души, что он является Китэйном, даже тогда, когда он вытирает столы или пишет диссертацию. Использование смертного обличья так же скрывает подменыша от активных агентов Банальности, которые выискивают фей для того, чтобы уничтожить или навсегда отделить их от Грезы. Длительные контакты с Банальностью отражаются на психике подменыша независимо от степени защиты, которую предоставляет ему тело смертного, и потому большая часть Китэйнов всеми силами пытается вырваться из окружения серой реальности.

Мужчина прерывает свое путешествие из одного места в другое в третьем месте, не имеющем названия, характера, населения или важности, видя единорога, который переходит ему дорогу и исчезает. Уже само по себе необычно, но есть прецеденты различных мистических столкновений, или, если быть менее радикальным, возможность забыть об этом; пока второй человек не произносит "Мой Бог, должно быть я сплю, так как мне показалось, что я видел единорога".
— Том Стоппард, Розенкранц и Гильденстерн Мертвы

Возникшие в результате смешения Банальности и древних защит, созданных феями для того, чтобы скрыть себя от глаз и разумов смертных, туманы выступают в качестве величайшего барьера (второго после самой Банальности) между Китэйнами и Грезой. Из-за того, что они стали частью мира смертных, все подменыши страдают от забывчивости, вызванной Туманами. Эти облака серости и обыденности лишают большую часть подменышей воспоминаний об Аркадии, их прошлом и даже их истинных сущностях.
Если они не бросают все свои силы на обретение достаточного количества Гламура, призванного защитить их от воздействия Туманов, то подменыши быстро дегенерируют в своих смертных оболочках, теряя не только физические качества своих истинных сущностей, но и воспоминания о том, что они некогда были чем-то большим, чем обычными людьми. Это состояние частичной амнезии вызывает провалы в памяти подменышей, которые ноют и вызывают странную тоску, заставляя многих фэйри отчаянно искать то, что они утратили. Для них героический поиск самого себя – это довольно распространенное путешествие в собственную душу, которое повторяется много раз, подобно возвращающемуся сну – или кошмару.
Иногда Туманы рассеиваются, открывая проблески прошлого подменыша. Чаще всего, это происходит во снах, так как сны фей, фактически, являются теми немногочисленными моментами, когда фэйри снова связываются с Грезой. Подменыш снова вспоминает что-то о своей жизни на Аркадии или обретает крошечную частичку информации о своих прошлых жизнях. Тем не менее, эта занавесь очень часто опускается вновь, и воспоминания, вернувшиеся в грезах, рассыпаются под давлением Банальности.
Туманы всегда скрывают Грезу и все, что с ней связано, от глаз истинных смертных. Банальность, доминирующая в сердцах большинства людей, закрывает их глаза при виде всего, что выходит за обычные рамки их кругозора. Они не видят того, во что они не верят, или же находят какое-то рациональное объяснение увиденному, подобное кратковременной галлюцинации или "игре света". Если соответствующим образом их не зачаровать, то смертные оказываются надежно защищенными от всех проявлений Грезами доспехами привычной реальности, логики и циничного неверия.

Ши, в которых пробуждаются их истинные сущности, не только открывают свой кит, но и обретают знания об аристократическом доме, к которому они принадлежат. Когда в 1969 снова открылись троды, позволив многим Ши вернуться в мир смертных, пять аристократических домов пришли на Землю с Аркадии. Многие из Ши сохранили смутное ощущение того, что их вернули сюда силой, и что они были изгнаны из Грезы в результате наказания за поступки, которых они не помнят.
В отличие от китов простолюдинов, Ши появились на Земле в больших количествах только после Возрождения. Тем не менее, пять аристократических домов, довольно быстро восстановили свое влияние на общество Китэйнов, заставив подменышей вспомнить старые дни, предшествовавшие их уходу. Сегодня, после завершения Войны Соответствия и Договора Гармонии, эти дома сохраняют монополию на власть в обществе Китэйнов.
После Возрождения за Землю прибыли представители восьми домов, пребывавших на Аркадии, которые могли быть изгнаны из Грезы, подобно предателям или изгоям, или же посланы сюда с какой-то целью. Из-за воздействия Туманов, одинокие Ши редко помнят причины их появления в мире смертных. Хотя эти одиночки обычно находят приют под знаменами одного из аристократических домов, они не часто добиваются там высокого положения, так как их покровители не могут быть уверены в том, дают ли они приют преступникам, изгнанным с Аркадии, или же героям, посланным сюда с высокой миссией.
Эти дома получили свои названия благодаря их легендарным основателям, которые наделили их определенными аспектами своих характеров. Таким образом, члены одного дома всегда обладают определенными  характеристиками, хотя каждый из них может очень сильно отличаться от создавшегося стереотипа.
Китэйны, содержит более подробное описание пяти аристократических домов, к которым принадлежит большая часть Ши.