В это мгновение юный Ши выпрямился, и его глаза вспыхнули, подобно двум лунам, поднявшимся над темной пустошью, а в слова его загремели, подобно грому. "Я воин Джалендрель, странный лорд, и я не трус, а слезы мои вызваны тем, что я знаю, что эти люди обречены на смерть". Он поднял свой клинок, и воины увидели, что одна из его рук искривилась и почернела, как будто бы её долго пожирало пламя. "Запомни: Ни ты, ни я, ни твои рыцари не можем изменить это, ибо, как не горько это говорить, спасение этих несчастных породит еще большее зло".
"Разве может быть большее зло, чем безмолвное созерцание того, как умирают невинные?", спросил Гвидион
"Величайшее зло, странный лорд", ответил Джалендрель, ни голос, ни меч которого не дрогнули перед гневом самого могучего Ши, которого видел мир, "это действия доброго человека, который действует, несмотря на то, что ему известно о том, что его добрые поступки только послужат дальнейшему распространению зла".
И прежде чем пораженный лорд смог ответить ему, ужасный монстр вырвался из огней пылающей деревни, ибо его древнее логово оказалось раскрыто в результате окружающих разрушений. Изрыгая огонь и яд, отвратительная тварь начала разить как атакующих, так и защищающихся. Гвидион и его воины отшатнулись, пораженные этой картиной, но Джалендрель был готов к его появлению. Он обрушился на монстра с дикой яростью, сжимая в одной руке огромный меч, и взбираясь на каменную спину чудовища. Долго сражались они, и кровь стекала по телам обоих противников, но, в конце концов, юный рыцарь победил и сокрушил монстра, пронзив его сердце одним страшным ударом.
В этот же миг, оцепенение спало с Гвидиона и его воинов, и они издали победный крик, кинувшись к Джалендрелю. Но их радость угасла, когда они увидели, что он снова плачет. "Ты победил этого зверя, благородный сэр, и ты должен гордиться этим, так как если бы ты не дождался его появления, то он смог бы унести десятки тысяч жизней, что невозможно сравнить с населением этого крошечного селения".
Джалендрель поднял голову, и закатный огонь, горевший в его глазах, окатил Гвидиона волной скорби. Но, несмотря на это, его слова были спокойны и разумны. "Это так, странный лорд, но жители этого крошечного селения были моими родичами. Даже если тысячи других людей были спасены, я до конца своей жизни буду помнить о том, какую плату мне пришлось заплатить за их спасение. Будущее всегда было моим проклятьем, прошептал он, ибо я вижу, что грядет, но вместе с этим я иногда оказываюсь бессилен помешать этому". Покачав головой, он поднял свою почерневшую руку. "Однажды я попытался сделать это, и горько заплатил за свою глупость, ибо тогда мне еще не было суждено сокрушить этого зверя, и я знал это". А затем он снова опустился на землю, и его тело замерло среди крови и углей.
Пораженный подобной верностью своему долгу, Гвидион призвал величайших своих целителей, которые использовали магию для того, чтобы помочь юному воину; только его рука, сожженная огнем зверя много лет назад, так и не исцелилась. Гвидион предложил ему стать членом его отряда, и со временем Джалендрель Добрая Рука стал одним из величайших рыцарей того времени. Он славился не только своей отвагой и силой, но и своим состраданием к обычным людям, как смертным, так и принадлежавшим к народу фей. И когда он, наконец, ушел в Грезу, звездный дождь обрушился на землю, и там, где упали его капли, зацвели прекрасные, синие цветы. До сих пор мудрые люди говорят, что когда эти синие цветы зацветут снова, то Джалендрель вернется и возглавит свой дом в борьбе со злом, предсказанным им много тысяч лет назад.