В сравнительных межкультурных исследованиях ценностей социологи, социальные психологи и психологи применяют разнообразные методики. Проблема выбора метода исследования ценностей представителей разных культур очень сложна и интересна. С одной стороны, исследование ценностей и так сопряжено со многими проблемами. С другой стороны, дополнительные сложности в формировании подхода прибавляет специфика межкультурных исследований. В статье представлен обзор методик, применявшихся в кросс-культурных исследованиях ценностей. Кроме того, в обзор включены методики изучения ценностей, не используемые в межкультурном контексте, но, на наш взгляд, для этого подходящие. Материал для данного обзора, в основном, почерпнут из источников, напечатанных по данной проблеме в России (СССР) и США в последние 50 лет. Значительная часть литературы была подобрана с помощью библиографии [1], включавшей публикации по ценностной тематике. К сожалению, не все первоисточники можно было найти в наших библиотеках. В таких случаях приходилось пользоваться литературой, описывающей первоисточники. В имеющихся публикациях метод исследования не всегда был описан достаточно подробно. Ввиду этих трудностей некоторые методики в обзоре будут лишь бегло упомянуты.
Говоря о методиках сравнительных межкультурных исследований ценностей, мы сталкиваемся с тремя основными проблемами. Одной из них является задача выбора оснований сравнения при кросс-культурном изучении ценностей. Следующая проблема, которая стоит перед исследователем ценностей в разных культурах, – это выбор основного метода исследования. Еще одна важная проблема, которая касается не только исследований ценностей, связана с обеспечением адекватной передачи смысла при работе с людьми в разных культурах. Каждая из этих проблем заслуживает внимания, и о каждой из них пойдет речь в ходе данного обзора.

Для того чтобы выяснить, чем в ценностном плане одна культура отличается от другой, нужно понять, что собственно сравнивать. Очень многие исследователи здесь действуют из предположения, что существуют ключевые ценностные дилеммы, по которым можно дифференцировать все культуры. Именно эти ключевые вопросы исследователи и считают основаниями сравнения, которые, как в любом сравнительном исследовании, должны быть универсальными, инвариантными категориями. Они должны быть одинаково применимы и понимаемы в изучаемых культурах. Это и создает проблему. Как можно полагать, что ценностные категории в одних культурах могут быть применимы к другим? С.Сьеберг в своей статье “Сравнительный метод в социальных науках” пишет, что выход - в определении “золотой середины” между слишком абстрактными и слишком конкретными основаниями сравнения [2]. Слишком конкретные категории, по его мнению, могут быть по-разному “окрашены” в разных культурах. При выходе на абстрактный уровень категории могут оказаться настолько общими, что будут пониматься людьми множеством различных способов.
Посмотрим теперь, как проблема выбора оснований сравнения решалась на практике. Для создания своей методики К.Клакхон провел большую теоретическую работу по определению ключевых ценностей для сравнения различных культур. [3] В методике К.Клакхона выделены три группы культурных ценностей: “человек и природа”, “человек-человек” и “о человеке и о природе”. К.Клакхон считал, что все культуры могут быть охарактеризованы с помощью присущих им признаков в этих группах. Группа “человек и природа” определяет фундаментальный взгляд человека на природу, что, по мнению К.Клакхона, всегда находит отражение в общей системе ценностей. В эту группу входят следующие пары признаков: определенность - неопределенность в мире, природа единая - множественная, злая - добрая. Общий взгляд на человека отражен в группе “человек-человек”. В этом классе К.Клакхон объединяет четыре пары признаков: человек-группа (что приоритетней?), эгоизм - альтруизм, автономность - зависимость, активность - пассивность. Последняя группа “о человеке и о природе” содержит две пары признаков, описывающих общие культурные позиции: качество - количество и уникальное - общее, по смыслу похожее на партикуляризм -универсализм Т.Парсонса.
Ф.Клакхон и Ф.Стродтбек [4] считают, что ценностных вопросов, на которые люди во все времена должны дать ответы, еще меньше. Они выделяют пять оснований сравнения для исследований ценностей разных культур, первые четыре из которых применяют в своей методике:
1) Каково отношение человека к природе?
Подчинение природе - гармония с природой - подчинение природы.
2) Каков временной фокус человеческой жизни?
Прошлое - настоящее - будущее.
3) Какова модальность человеческой активности?
Существование - становление - делание.
4) Какова модальность отношения человека к человеку?
Подчинение - сотрудничество - автономность.
5) Каков характер истинной человеческой натуры?
Злая - нейтральная - смесь добра и зла - добрая.
Эти основания сравнения практически повторяют некоторые из оснований, выделенных К.Клакхоном, на методику которого вероятнее всего и опирались Ф.Клакхон и Ф.Стродтбек.
Ценностный опросник Ф.Тромпенаарса построен на следующих ключевых ценностных дилеммах:
1) универсализм - партикуляризм;
2) достигнутое - предопределенное;
3) ориентация на себя - ориентация на других;
4) аффективность - нейтральность;
5) специфичность - диффузность;
6) внешнее - внутреннее.
Седьмое основание сравнения в опроснике измеряет временной фокус (направленность в будущее, прошлое или ориентация на настоящее). Ф.Тромпенаарс [5] опирался в своем выборе на работы Т.Парсонса, Дж.Роттера и Т.Коттела. Вызывает интерес тот факт, что здесь, в эмпирическом исследовании, практически используются теоретические постулаты Т.Парсонса, в то время как в нашей социологии работы Т.Парсонса, в основном, так и остаются теорией.
В результате исследования корпоративных ценностей в подразделениях международной организации в 53 странах Г.Ховстед [27] на выходе получил такие основания сравнения:
1) дистанция власти;
2) избегание неизвестности;
3) индивидуализм - коллективизм;
4) мускулинность - фемининность.
Интересным способом пришел к своим основаниям сравнения С.Моррис [6,7]. Его “способы жизни” представляют собой основные принципы мироощущения, заложенные в главных религиях и морально-этических системах мира. Переработав эти учения, Моррис представил в качестве оснований сравнения 13 “способов жизни”, изложенных в описаниях по 150 слов каждое. Приведем здесь лишь краткие трактовки-обозначения “способов жизни” Морриса:
1) умеренность, сдержанность и интеллигентность;
2) пройти путь в одиночестве;
3) заботиться о других людях;
4) воспринимать жизнь органами чувств;
5) слиться с обществом, радоваться общению;
6) постоянная активность;
7) динамичное единство наслаждения, деятельности и раз мышления;
8) простое, беззаботное, всецелое удовольствие, наслаждение;
9) смирение;
10) упорный жесткий самоконтроль;
11) сосредоточенность на внутренней жизни;
12) преодоление, властвование, завоевание;
13) жизнь - средство претворения великих целей во вселенной.
При проведении сравнительных исследований ценностей Моррис не считал нужным обобщать ценности в сводные показатели и в качестве оснований сравнения использовал эти 13 мировоззренческих позиций.
Методика «Способы жизни» была не раз модифицирована. В 1963-1970 гг. Килби предложил изменить способ формулировки способов жизни при предъявлении опросника респондентам. Он сократил описание каждой мировоззренческой позиции и попытался внести максимальную ясность в трактовки способов, убрав двусмысленные выражения. Видоизмененная методика получила название «Способы жизни II». [7]
Похожий принцип применяли для выбора оснований сравнения в своем опроснике Йилден и Хо. Их методика основана на сопоставлении восточных религий и западного мироощущения. [8].
Не все методики, применявшиеся для кросс-культурного анализа ценностей, были сконструированы специально для этой цели. Во многих случаях эта задача решалась с помощью известных и широко используемых методик для изучения ценностных ориентаций. В таких методиках основаниями сравнения являются типы или классы ценностных ориентаций. Кросс-культурное применение этого инструментария базируется на предпосылке, что выделяемые типы инвариантны по отношению к изучаемым культурам.
Методика “Изучение ценностей” Г.Олпорта и др. представляет известную типологию Э.Шпрангера в эмпирическом виде. По Шпрангеру существует шесть основных направленностей личности: теоретическая, экономическая, эстетическая, социальная, политическая и религиозная [9]. Сравнение культур с помощью методики Олпорта позволяет сопоставить представленность ценностных типов в разных странах.
В методике изучения ценностных ориентаций М.Рокича, как известно, ценности разделены на две группы: терминальные и инструментальные, или ценности-цели (здоровье, свобода, интересная работа и т.д.) и ценности-средства (аккуратность, воспитанность, жизнерадостность и т.д.) [10]. В качестве оснований сравнения при кросс-культурном применении используются выделенные Рокичем отдельные ценности.
Многолетние исследования ценностей в большом количестве стран проводились Р.Ингельхартом [8]. Опираясь на иерархию потребностей А.Маслоу, он разделил ценности на два основных типа: материалистические ценности соответствовали нижележащим, а постматериалистические - вышележащим уровням иерархии Маслоу. По степени ориентации на ту или другую группу ценностей Ингельхарт выделил четыре ценностных типа (ЦТ) людей:
ЦТ1 - носитель материалистической ориентации в наибольшей степени;
ЦТ4 - носитель постматериалистической ориентации в наибольшей степени;
ЦТ2 и ЦТ3 - промежуточные типы. Результаты исследования были представлены отношениями числа представителей преимущественно материалистической направленности к числу представителей постматериалистической направленности (так называемый М/ПМ сдвиг) в разных странах.
Ш.Шварц [11] посвятил проблеме выбора оснований сравнения при изучении ценностей в разных культурах специальное исследование. Проведя анализ отношения к 56 ценностям в 20 странах, Шварц сформулировал “теорию содержания и структуры ценностей”. Он заключил, что 44 отдельных ценности одинаково понимаются в изученных им культурах. Кросс-культурное ценностное пространство, по теории Шварца, определяется двумя осями (открытость переменам — консерватизм, альтруизм — эгоизм) и имеет круговую структуру. В пространстве этих осей располагаются 10 базовых ценностных ориентаций: творчество, разнообразие, гедонизм, достижение, власть, защищенность, традиции, приятие, великодушие и универсализм. Это пространство, по его мнению, универсально, и в его рамках могут быть сравнены любые культуры.
Следует отметить, что в большинстве случаев результаты кросс-культурных исследований ценностей констатируют лишь незначительные отличия и отмечают больше сходства, нежели различий в ценностных ориентациях представителей разных культур. Интересно было бы выяснить причину этого явления. Означает ли этот факт действительное отсутствие различий в ценностном плане между культурами или же отражает наличие ошибок в проведении исследований, например, применение слишком общих оснований сравнения, с помощью которых трудно уловить культурные отличия?

Пожалуй, одна из самых известных методик изучения ценностных ориентаций, которая в том числе используется для сравнительных межкультурных исследований, — это методика М.Рокича [8,10,12]. В основе методики Рокича и ее модификаций лежит метод ранжирования. В стандартной методике Рокича респонденты должны проранжировать два списка ценностей (по 18 ценностей в каждом), располагая их в порядке важности. Для удобства респондентов набор ценностей может быть предъявлен на карточках. Такая методика, например, была применена в сравнительном исследовании ценностей студентов США и Белоруссии в 1989г.
Ранжирование, тем более большого числа ценностей, это задача трудная и способная поставить в тупик любого респондента. Более адекватного результата можно добиться, предъявляя ценности к сравнению парами. Метод парных сравнений лежит в основе методики изучения мотивационных тенденций личности А. Эдвардса [13]. В методике Эдвардса, которая носит название “Список личностных предпочтений”, респонденту предлагают попарно сравнить 15 мотивационных тенденций. После обработки получается проранжированный список из этих 15 предпочтений, позволяющий судить о структуре ценностных ориентаций респондента. Недостатком метода является то, что этот опросник, состоящий из 210 пар высказываний, с точки зрения респондента, наверное, является достаточно громоздким.
В методиках, применявшихся для кросс-культурных исследований ценностей, достаточно распространено использование метода оценки высказываний. Этот метод взят за основу в опроснике С.Морриса “Способы жизни” [6,7]. В опроснике представлены описания 13 способов жизни, и респондент должен оценить каждый из них по шкале от 1 до 7. (Например, “Этот способ мне очень не нравится” — “очень нравится”). После этого оценивается частота выбираемости тех или иных высказываний представителями определенных культур. Методика из “Способов жизни” очень часто применялась в межкультурных исследованиях на Западе. Сам Моррис в 50-х годах использовал ее для кросс-культурных исследований в США, Канаде, Китае, Индии, Японии и Норвегии. В 1958г. Е.Протро сравнивал “способы жизни” арабов и американцев. При обработке Протро применял процедуру факторного анализа с целью выявления латентных факторов, которые отвечали бы ценностным ориентациям арабов и американцев.
Еще одна методика кросс-культурных исследований ценностей, использующая оценку высказываний, разработана сравнительно недавно. В 1987 г. Ш.Шварц предложил инструментарий под названием “Ценностный опросник”. В нем были представлены 56 ценностей, которые оценивались респондентами. “Ценностный опросник” применялся в кросс-культурных исследованиях в 1992 г. на выборках из 20 стран, в 1994 г. – для сравнения ценностей аборигенов и белых жителей Австралии, в 1994 г. – на выборках из 25 стран [11,14]. Метод, применявшийся Шварцем, очень похож на метод С.Морриса, за исключением того, что исследователи брали разные исходные списки ценностей.
На опросники этой группы похожа и методика исследования ценностей, предложенная Л.Б.Косовой [15]. Насколько видно из имеющейся литературы, методика Л.Б.Косовой не была использована в сравнительных межкультурных исследованиях, но применялась в массовом опросе на территории России (1993г.). В методике Косовой респондентам предлагали оценить 33 ценностные проблемы по двум пятибалльным шкалам: “не решена — решена, важно — не важно”. С помощью факторного анализа проводилось разделение 33 ценностных высказываний на факторы. Затем делались выводы о том, как связаны удовлетворенность и значимость той или иной группы ценностей.
Метод выбора из нескольких альтернатив лежит в основе другой группы исследований ценностей у представителей разных культур. Этот метод построен на следующей процедуре. Респондентам предъявляется стимульный материал в виде вопросов или ситуаций, имеющих несколько альтернативных решений. Каждый вопрос или ситуация олицетворяет ценностную дилемму или конфликт ценностей. Респондент должен сделать выбор, обозначая тем самым предпочитаемую им ценность.
Этот метод используется в небезызвестном опроснике “Изучение ценностей” Г.Олпорта и др. Опросник был разработан в 1931г. и стал наиболее популярным инструментом по изучению ценностей в США. Больше половины исследований ценностей, проводимых американскими социологами с 30-х годов, строились именно на этой методике [16]. Ее нередко применяли в сравнительных межкультурных исследованиях. К примеру, в 1957 г. было проведено исследование по сравнению ценностей японских и американских студентов, а в 1959 г. — по сравнению ценностей у тайваньцев, японцев, китайцев и американцев [7]. В методике респонденту предъявляли 120 вопросов, касающихся повседневных ситуаций. Для некоторых вопросов давалось по два возможных ответа, а для других — по четыре. Респондента просили выбрать из альтернатив наиболее приемлемую и приписать ей наибольший балл. При этом сумма баллов для вопросов с двумя вариантами ответов должна была составлять 3, а с четырьмя вариантами — 6. В первом случае, если респондент соглашался с одним высказыванием и не соглашался с другим, то он присваивал первому балл 3, а второму балл 0, если же он предпочитал одно другому, то высказываниям соответственно присваивались баллы 2 и 1. В случае с четырьмя вариантами, респондент должен был приписать балл 4 наиболее привлекательному и балл 1 – наименее привлекательному высказыванию [9, 13]. Далее путем суммирования определялись итоговые индексы отношения респондента к той или иной ценности.
В 1961 г. методику сравнения ценностей у представителей разных культур предложили Ф.Клакхон и Ф.Стродтбек. В анкете описывалось 22 ситуации, к каждой из которых задавались вопросы с двумя или тремя вариантами ответов. Респонденты ранжировали ответы на вопросы по степени предпочтения. В ходе математической обработки исследователи использовали критерий Кенделла для сравнения распределения ответов респондентов с равномерным распределением. Далее, с помощью дисперсионного анализа, Ф.Клакхон и Ф.Стродтбек пытались выяснить, влияет ли принадлежность к определенной культуре на выбор альтернатив. Методика Ф.Клакхона и Ф.Стродбека была использована при анализе ценностных ориентаций в пяти юго-западных американских культурах: навахо, зуни, атриско, римрок и хоумстед [4].
Опросник “Ценности личности” Л.Гордона, измеряющий шесть ценностных ориентаций, состоит из 30 блоков по 3 высказывания. Респондент должен выбрать в каждом блоке одно наиболее важное и одно наименее важное для него высказывание. Дальнейшая обработка, к сожалению, не освещена в источнике, описывающем эту методику. Опросник Гордона применялся на выборках Японии и США [7].
Методика из всероссийского исследования “Наши ценности сегодня” (1989-1991 гг.) [17] включала в себя вопросы, подготовленные Институтом Социологии АН СССР при проведении сравнительных международных исследований. Этот опросник также строился по принципу выбора альтернатив. Респонденту предлагали рассмотреть 22 пары ценностных суждений и выбрать в каждой паре вариант, наиболее соответствующий его убеждениям. По результатам исследования ценностные суждения были разделены на одобряемые и отрицаемые. Математическая обработка включала факторный анализ для определения характеризующих ценностное сознание факторов-позиций, вычисление парных корреляций между ценностными суждениями, структурно-корреляционный анализ взаимосвязей внутри двух групп ценностных суждений (одобряемых и отрицаемых).
Изучение ценностей не ограничивается вышеперечисленными группами методов, хотя большинство методик сравнительных межкультурных исследований основывается именно на них. В одном любопытном исследовании ценностей был применен метод контент-анализа. М.Гудман в 1957г. предложил японским и американским школьникам в начальной школе написать сочинение на тему: “Кем я хочу стать, когда вырасту, и почему”. Собрав результаты, он провел классификацию причин выбора детьми той или иной профессии. По частоте выделенных классов, Гудман судил о ценностях, свойственных американским и японским школьникам [18].
Интересен, на наш взгляд, метод из опросника «Способы жизни III» [7]. Эта модификация использует технику семантического дифференциала. В усовершенствованной методике каждый способ жизни оценивается по 10 шкалам: 5 денотативным и 5 коннотативным. (денотативные шкалы буквально описывают измеряемые объекты и фиксируют, в основном, когнитивный компонент; коннотативные шкалы метафоричны и фиксируют аффективный компонент установки респондента). Применение шкал семантического дифференциала вместо обычных шкал позволило смягчить метод сбора информации и получить более адекватное отношение респондентов к способам жизни, обозначенных Моррисом.
Здесь же хотелось бы упомянуть методику, использованную в проекте “Социальная идентификация личности”, выполненном под руководством В.А.Ядова [19]. Методика применялась для выявления идентификации личности, но, возможно, она с успехом могла бы служить для анализа ценностей. В методике Т.С.Барановой, основанной на технике семантического дифференциала, респондент оценивал набор объектов с помощью 21 коннотативной шкалы. Затем для выявления латентных факторов, определяющих пространство идентификации, проводился факторный анализ; вычислялись расстояния между объектами.
В ряду методик сравнительных межкультурных исследований ценностей, использующих несколько методов одновременно, выделяется ценностный опросник Тромпенаарса [5]. Группу таких методик, наверное, можно назвать комплексной. Опросник Тромпенаарса сочетает в себе два способа сбора информации: проективную методику и метод выбора из нескольких альтернатив. В одной части анкеты респонденту предъявляются проективные ситуации, обыгрывающие определенные ценности, и респондент должен ответить, каким образом он поступил бы в этих ситуациях. Далее в анкете респондент должен выбрать одну из ценностных альтернатив в каждой заданной паре. Этот инструментарий был использован в сравнительном исследовании ценностей сотрудников организаций в 43 странах (1996 г.). В число этих стран, кстати, была включена и Россия.
К разряду комплексных следует отнести и методику группы В.А.Ядова, построенную в соответствии с теорией о диспозиционной структуре личности. В ней поэтапно используются: методика Рокича, интервью, выбор из двух альтернатив и оригинальная методика ранжирования и оценки высказываний [12, 20, 21]. Эта методика не применялась в сравнительных межкультурных исследованиях, но тем не менее заслуживает внимания в контексте данной работы. Ценности представляют сложный для изучения феномен, и для его адекватного исследования оправдано применение комплекса различных методов.
В следующей группе кросс-культурных исследований ценностей хотелось бы отметить еще две интересные методики: М.А.Котика и К.Клакхона.
Методика, предложенная М.А.Котиком [22,23] для изучения ценностных ориентаций, построена на оригинальном нестандартном методе. В основе разработок Котика лежит теория поля К.Левина. М.А.Котик экспериментально вывел форму зависимости между значимостью какого-либо события, его валентностью (притягательностью или отвержением) и инструментальностью (ожиданием возможности реализации). В опроснике сравнительного исследования ценностных ориентаций эстонских и русских студентов респондентам предъявляются 12 вопросов, связанных с определенными ценностями. Респонденты оценивают возможность осуществления предложенного в вопросе события (“исключительно редко” — “всегда”) и интенсивность своих переживаний этого события (“исключительно слабо” — “исключительно сильно”). По соотношению оценок респондентов делается вывод о значимости соответствующей ценности.
Несколько необычна методика, с помощью которой К.Клакхон выполнил сравнительный анализ ценностей у 5 юго-западных американских народов [3,24]. Метод, который использовал К.Клакхон, можно назвать описательно-аналитическим. Проанализировав имеющуюся литературу и исследования по пяти американским культурам (мормоны, хоумстедеры, испанские американцы, зуни и навахо), К.Клакхон сделал выводы о том, какие позиции занимает каждая культура по выделенным им типам ценностей. Такой метод, чисто описательный, качественный, нечасто можно встретить в современном социологическом исследовании для изучения ценностей. Однако он также имеет право на существование, особенно если его применять в совокупности с другими, более точными методами.
Хотелось бы здесь же отметить и такие методики исследования ценностей, которые, судя по источникам, еще не применялись в кросс-культурных исследованиях.
Оригинальная методика, разработанная А.П.Вардомацким [8] для выявления жизненных ценностей отдельных личностей или социальных групп, носит название ”Аксиобиографическая”. Она основана на методе интервью. Каждый респондент заполняет 15 карточек, записывая 15 наиболее важных событий как из своего прошлого, так и из предполагаемого (желаемого) будущего. В ходе беседы с респондентом, исследователь пытается выявить ценностное содержание каждого события, проникнуть в более глубокие слои ценностного сознания респондента. Так, последовательным образом, для каждого события, отмеченного респондентом, выявляется ценность самого высокого уровня обобщения. На выходе получается набор ценностей, характеризующий данного человека или данную группу.
Еще один интересный подход заложен в тесте юмористических фраз, разработанном психологами А.Г.Шмелевым и В.С.Бабиной. [25] В этом тесте применяется стандартизированный опросник и проективная методика. Он состоит из 100 юмористических фраз, 40 из которых могут трактоваться неоднозначно. Опрашиваемый должен классифицировать данные фразы по 10 темам, в результате чего делается вывод о структуре его мотивационной сферы.
Таким образом, в области изучения ценностей было наработано многообразие методик, используются и количественные, и качественные приемы. Однако приходится констатировать, что исследователи весьма редко применяют их сочетание или комплексные методы, хотя, возможно, это является наиболее плодотворным подходом к решению столь сложной проблемы, как кросс-культурные исследования ценностей.

В статье [26] отмечается, что необходимо быть чутким к тому, как люди понимают то или иное слово. В ходе исследования ценностей российских граждан И.М.Клямкин выяснил, что категории “законность”, “свобода”, “демократия”, “равенство” респонденты воспринимают не как ценности, а как идеологические символы. C понятием “коллективизм” дело обстоит еще хуже. Смысл слова для многих людей стерся, и оно превратилось в штамп с негативным оттенком. Понятно, что предлагая оценить российским гражданам сформулированные подобным образом ценности, можно получить далекие от действительности результаты, что иллюстрируется в исследовании Клямкина.
Проблема еще более осложняется при предъявлении методики людям из разных культур. Дополнительные трудности здесь возникают также из-за необходимости перевода опросников.
Однако на практике авторы сравнительных меж-культурных исследований ценностей не уделяют этой проблеме должного внимания. В отчетах по исследованиям за небольшими исключениями отсутствуют описания процедур перевода и коррекции методик с учетом специфики культур.
Важность этой проблемы некоторые исследователи все же признают. К.Клакхон подчеркивал значение языка в кросс-культурных исследованиях ценностей [20]. При составлении своей методики Ф.Клакхон и Ф.Стродтбек обращали особое внимание на то, чтобы ситуации и вопросы были осмысленны для всех культур, на которые рассчитывалась методика. Перед применением своего инструментария они удостоверились, что темы ситуаций являются знакомыми, общими для изучаемых культур. Они также отмечали необходимость корректного перевода. [4]
Основательно к переводу подошли П.Смит, Ш.Дюган и Ф.Тромпенаарс, подготавливая исследование ценностей в 43 странах [5]. Для перевода методики Тромпенаарса использовался так называемый метод обратного перевода, который был предложен Вернером и Кэмпбэллом [7]. Он основан на следующей процедуре: один переводчик переводит методику с того языка, на котором она написана, на нужный язык; второй переводчик, не видя оригинала, осуществляет обратный перевод. Исходный материал и перевод, сделанный вторым переводчиком, сравниваются. В местах расхождения делаются замены, и процедура повторяется до тех пор, пока оригинал и обратный перевод не совпадут. Вернер и Кэмпбэлл считают, что таким образом можно более точно передать смысл источника.
Об интересных приемах адекватной передачи смысла рассказывают в своей работе Р.Брислин и В.Лунер [7]. Они пишут, что два основных принципа, которыми нужно руководствоваться при подготовке методики для представителей других культур, — это принцип повторения и принцип контекстности. Повторение и перефразировка помогают более точно обозначить смысл, несмотря на то, что подчас теряется красота речи. Контекст при передаче многозначных слов или фраз, имеющих разные оттенки, также помогает облегчить понимание. Так, например, обозначая ценность одним словом, исследователь рискует быть неправильно понятым в некоторых культурах. Этот риск уменьшается, если ценность трактуется в предложении или абзаце.
Кроме того Брислин и Лунер отмечают, что при задании вопросов в других культурах, возможно получение искаженных ответов именно из-за неверной формулировки. Это может произойти в следующих случаях:
- респонденту предъявлен вопрос, на тему которого он ничего не знает;
- респонденту предъявлен вопрос, тема которого является “больной” в данной культуре;
- респонденту предъявлен вопрос на тему, изучение которой требует сложной методики.
Существуют такие слова, которые представителями какой-либо культуры плохо понимаются. Например, в разговоре с японским респондентом лучше не использовать слов “муж”, “обязанность”, а в Германии скорее всего не поймут выражение “честная игра” и слово “одиночество”.
Ясно, что трудно создать работающую методику для определенной культуры без наличия глубоких знаний о ней.
Имеются разработки в области обеспечения корректных переводов, хотя, в основном, они, к сожалению, касаются переводов с английского языка. Тем не менее, многие рекомендации могут быть применены и нашими исследователями. Так, например, соблюдение следующих правил [7], облегчит процедуру перевода:
- использовать короткие простые предложения;
- повторять имена собственные, а не использовать местоимения;
- избегать метафор и разговорных выражений;
- избегать сослагательного наклонения.
Созданы также специальные методы осуществления корректных переводов. Один из таких методов - обратный перевод, уже был описан выше. Принц и Хомбур [5] предложили проводить перевод с использованием людей, свободно говорящих на нескольких языках (bilinguals). По их методу, являющемуся усовершенствованным методом обратного перевода, предпринимаются следующие шаги.
1. Делается перевод исходного материала наилучшей для этого кандидатурой.
2. Группа людей, свободно говорящих на двух нужных языках, делится на две части. Одна часть переводит исходную методику. Вторая часть переводит методику, полученную на первом шаге.
3. Полученные две версии методики на каждом языке сравниваются. В случае несоответствия производятся исправления. Далее шаги 2 и 3 повторяются максимум до 3 циклов.
4. В случае, если ошибки все еще сохраняются, вопросы или предложения с ошибками из методики убираются.
Еще один метод корректного перевода основан на использовании группы экспертов. Экспертный метод включает совместное обсуждение и перевод несколькими специалистами. Предложено несколько разновидностей этого метода. Например, возможна такая процедура: два эксперта переводят методику с исходного языка на заданный, а третий эксперт просматривает все варианты и выбирает наилучший.
Подводя итог этому обзору, хотелось бы еще раз подчеркнуть, что сравнительные межкультурные исследования ценностей очень сложны в методическом плане. Ясно, что выбор основного метода исследования, оснований сравнения и адекватная передача смысла — это не весь набор задач, стоящих перед исследователем ценностей у представителей разных культур. Например, заслуживает пристального внимания проблема выборки. Ведь абсолютное большинство межкультурных исследований, упомянутых в данном обзоре, было проведено на выборках студентов. Некоторые исследователи при этом делали выводы, касающиеся целых культур, хотя результаты, полученные на выборках студентов, не могут быть обобщены на всех представителей культуры из-за нерепрезентативности данных.
Решение этих проблем должно во многом улучшить качество результатов сравнительных межкультурных исследований ценностей, которые бесспорно представляют большой интерес и имеют полезные практические выходы.

1. Albert E.M., Kluckhohn C. A Selected Bibliography on Values, Ethics and Esthetics. IL, 1959.
2. Sjoberg C. Comparative Method in the Social Sciences// Philosophy of Science. 1955, Vol 22 (2).
3. White L.D. The State of the Social Sciences. 1956.
4. Kluckhohn F.R.,.Strodtbeck F.L Variations in Value Orientations. IL 1961.
5. B.Smith, Sh. Dugan, F.Trompenaars National Culture and the Values of Organizational Employees//Journal of Cross-Cultural Psychology. 1996, Vol.27(2).
6. Prothro E.T. Arab student's choices of ways to live//The Journal of Social Psychology. 1958, Vol.47.
7. Brislin R.W., Looner W.J., Thorndike R.M. Cross-Cultural Research Methods. N.Y., 1973.
8. Вардомацкий А.П. Ценности социальной группы и личности. М., 1992.
9. Ed. S.Richardson. Manual. Study of Values. 1965, The Mere.
10. Лучшие психологические тесты для профотбора и профориентации. С-П, 1992.
11. Schwarts S.H., Sagiv L. Identifying Culture Specifics in the Content and Structure of Values//Journal of Cross-Cultural Psychology. 1995, Vol.26(1).
12. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности. Л., 1979.
13. Анастази А. Психологическое тестирование. М., 1982.
14. Fogarty G.J., White C. Differences Between Values of Australian Aboriginal and Non-Aboriginal Students// Journal of Cross-Cultural Psychology. 1994, Vol.25(3).
15. Косова Л.Б. Подходы к изучению ценностей и установок// Социологические исследования, 1994. №2.
16. Dukes W.F. Psychological Studies of Values//Psychological Bulletin. 1955, Vol. 52.
17. Кризисный социум: наше общество в трех измерениях. М., 1994.
18. M.E. Goodman Values, Attitudes, and Social Concepts of Japanese and American Children//American Anthropologist.957, Vol. 59.
19. Баранова Т.С. Психологическое исследование социальной идентичности личности//Социальная идентификация личности - 2. М., 1994, книга 2.
20. Ядов В.А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности//Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975.
21. Ядов В.А. Социально-психологический портрет инженера. М., 1977.
22. Котик М.А. Как студенты Тартусского университета смотрят в будущее//Вопросы психологии. 1995. №2.
23. Котик М.А. Новый метод оценки отношения людей к волнующим их событиям//Психологический журнал, 1992. №1.
24. Kluckhohn C. The Study of Values//Values in America. Univ. of Notre Dame, 1961.
25. Кроз М.В. Аннотированный указатель методов социально-психологической диагностики. М., 1991.
26. Клямкин И.М. Советское и западное: возможен ли синтез?//Полис, 1994. №4.
27. Hofstede G. et al Measuring Organizational Cultures: A Qualitative and Quantitative Study across Twenty Cases// Administrative Science Quarterly. 1990, Vol 35.

Природа каждый год умирала и оживала, звери и птицы умирали как особи, но продолжали свой род. Так же и человек как биологический вид был бессмертен. Но к этому времени уже родилось представление об уникальности человеческой личности – провозвестник современного западного индивидуализма. И античные философы, и потомки бунтаря Авраама уже осознали неповторимость каждой рожденной на свет человеческой души. Античный человек, обретший индивидуальность, но не обретший бессмертия (3) мучительно переживал разлад двух своих ипостасей – природно-родовой и личностно-индивидуальной. Природную родовую сущность человека поддерживал каждодневный труд занятых в домашнем хозяйстве рабов и женщин, осуществляющих продолжение рода. Работа по обеспечению физического, животного существования считалась необходимой, но не достаточной для свободного человека, она не давала ему возможности проявить свою личность – то, что отличает человека от животного. «Человек – животное политическое»,- писал Аристотель, понимая под этим, что истинно человеческое, личностное, а не родовое, проявляет себя только в специально огранизованном сообществе – в полисе, который переживая отдельных людей, сохраняет традиции и память и в некотором смысле так же бессмертен как боги. Свободный человек, ведущий достойную деятельность на агоре греческого полиса, не мог смириться с мыслью, что его личность исчезнет бесследно. Зависть к бессмертным богам не была поэтической метафорой – это было повседневное чувство каждого свободного человека. Sartoba.Ruins of Irod's tample Проф. Лосев (4) описывает этот феномен как переход от мифологической и эпосо-героической эпохи, когда человек был неразрывно связан со своим родом и, через него, со всем мирозданием к эпохе классического греческого полиса, когда свободные индивиды осозанно объединялись в полисе для «лучшей жизни», то есть жизни общественно-политической.
Если в мифологическую эпоху время воспринималось как нечто естественно-природное и неотделимое от мироздания богов и людей и их поступков, то уже в эпоху героического эпоса время стало восприниматься как препятствие для героя, которое иногда требуется преодолеть. А в эпоху полиса оформилось отношение ко времени как к всесметающему потоку, приносящему иногда случайное несчастье, иногда заслуженную кару, но всегда разрушение людских дел и забвение. Победить это время и заслужить бессмертие как у богов человек мог только своими выдающимися деяниями, выделяющими его из безличного людского рода и навечно запечатлевающими в памяти потомков – коллективной памяти бессмертного полиса. И не так уж важно было, какого рода были эти деяния – добрые или злые, полезные обществу или нет.(5) Именно такое отношение породило феномен Герострата. Afaia temple В эпоху классического греческого полиса человеческое бессмертие воспринималось только как бессмертие великих деяний, передаваемых риторами из поколения в поколение.(6) Возможны споры о том, способствовало ли такое понимание бессмертия возникновению агонального, соревновательного духа, которым отличались древние греки (7) или, наоборот, само является его порождением. «Всегда быть первым и преобладать над остальными», - утверждается в «Илиаде». Выделиться на поле брани, хотя бы и ценой смерти – вот что отличало свободного человека от раба, предпочитающего смерти плен и рабское существование. Общественная жизнь античного полиса – знаменитая античная демократия имела своей целью не привычные сегодня взаимовыгодную свободу общества предпринимателей или всеобщее согласие общества потребителей. Полис собирал на агоре свободных людей, отвлекшихся от домашней заботы только о своих природных нуждах. Доплатоновская демократия (8) ориентировалась не на большинство, а на личность, не на сегодняшний день, а на память поколений. Она давала возможность каждому проявить выдающиеся качества своей уникальной, но смертной личности и тем заслужить бессмертие людской памяти и сравняться с бессмертными богами и героями. Наравне с военной или спортивной победой таким деянием могли послужить уникальные речь, жест или поступок. Ценилось именно действие, проявляющее того, кто его выполнял, а не результат и не достижение. Поэтому уважения заслуживал не удачливый купец и не искусный ремесленник – торговля и ремесло, возможно, приносили избыток, но они отнимали необходимое - время, которое можно было потратить на единственно достойную человека деятельность. Конечно, созданное произведение (например, скульптура) могли прославить своего автора, но все рукотворные вещи, как и люди, были преходящи. Только полис, как сообщество людей, обладающих знанием и памятью, мог устоять перед напором времени. Jerusalem.Western Wall Физическая красота свободного тренированного тела (скорее мужского, а не женского, предназначенного к размножению) так же, как и деяние, могла прославить владельца и выделить его из многих. Красота воспринималась не как уникальное сочетание личных черт, а как отблеск гармонии, присущей бессмертным вещам.(9) Все бессмертное по мысли греков должно было быть совершенным, а некрасивость была следствием всего временного и случайного. Не зря греки вплотную подошли к понятию иррациональных чисел, дифференциальных уравнений и др., но не определили их. Их оттолкнула кажущаяся неправильность, некрасивость этих понятий, и они посчитали, что такое уродство не может описывать бессмертный космос и принадлежать бессмертному миру идей.
Цикличное существование бессмертного мира, отсутствие некого трансцендентного смысла во многом объясняют игровую легкость греческой культуры, ее науки и философии.(10) Выигрышем в этой игре служила возможность проявить себя, прославиться и этим уподобиться на время или навсегда бессмертным богам. Жизнь, как игру, предполагалось терпеть только на условиях, что это либо приятно и интересно, либо предполагает возможность выигрыша. Больных детей не оставляли жить не от суровости условий, но по той же причине, что и врача, не могущего принести полное излечение, считали обязанным не лечить вовсе.(11) Существование больного или раба было чисто физическим или животным и не стоило того, чтобы его вел человек, обладающий свободой с ним покончить. Так же и Платоновский мир вечных идей мог включать человека, как болельщика, наблюдающего за игрой мирового духа, но не мог наделить его трансцендентным смыслом.(12)
Позднее, когда полис разросся и перестал обладать притягательностью закрытого клуба, когда искусство красиво говорить оторвалось от искусства красиво поступать (13), словом, когда обнаружились многие из симптомов тех проблем, от которых страдает современное демократическое общество, бессмертье однозначно стало связываться с миром идей. Переживший казнь учителя Платон еще пытается создать теорию (или, по выражению Лосева, отрефлектированную мифологию) правильного, вечного полиса в книге «Государство», но следующие за ним философы уже однозначно отвергают политическую деятельность, как недостойную, и полностью сосредотачиваются на размышлениях о вечных идеях. Во многом их рассуждения уже настолько близко подошли к еврейскому пониманию вечности, что средневековые христианские и еврейские мыслители свободно включали труды Аристотеля и неоплатоников в свои философские построения.
Еврейское понятие вечности, как вневременного существования принципиально отличалось от бессмертия античности. Еврейский Бог, в отличии от богов античности, существовал вне времени и пространства. Он создает эти две необходимые категории существования человека, как и самого человека с некоторой целью, и в этом его отличие от вечных божеств восточных культов, не являющимися, как правило, богами-демиургами и не предписывающими миру трансцендентную цель. В отличии от греков, оторвавшихся от мифологии природы и родовой общины в пользу «рукотворного» полиса, Авраам уходил «из страны своей, из дома своего» не для того, чтобы самому основать новый род или новую страну, но для того, чтобы положиться на волю Всевышного. Уйдя от развитой мифологии космоса и социальных отношений, Авраам не оказался один на один с зияющей пустотой космической вечности. Его сопровождал Всевышний, его господин, собеседник и деловой партнер в предприятии по преобразованию мира. Miken. Lion Gate Взаимодействие смертных с Предвечным – это сотрудничество в достижении цели, в которой обе стороны равно заинтересованы. Создатель зависит от своих созданий – ведь уничтожить их и создать других, более подходящих, означает не только расписаться в своем полном поражении, но и уничтожить часть себя самого (14). Кроме того, с некоторого момента Создатель оказался связанным данным им обещанием: Ною и его потомкам было обещано, что уничтожение человечества более не повторится. Символом этого обещания явилась радуга, появившаяся после прекращения потопа.
Сотрудничество, или, более интимно для избранного народа, союз (“брит”), предполагает наличие взаимных обязательств. Говоря современным сленгом, Создатель приложил к созданному продукту (человеческий мир пространства-времени) краткую инструкцию по эксплуатации и обещал, в случае соблюдения ее основных условий (7 заповедей сынов Ноя), бессрочное гарантийное обслуживание. Эта инструкция и явилась основой этического кода отношений между людьми и отношений с окружающим миром.
В отличие от античных греков, проводивших жизнь как бы в соревновании, в игре, евреев часто упрекали в излишней серьезности и даже мелочности. Действительно, поскольку здешняя жизнь являлась залогом будущей, вечной жизни, то каждая мелочь приобретала в ней непреходящее значение. Еврейский подход в некотором смысле противоположен греческому – за уничтожение Храма еврейскому Герострату грозил бы «карет» - уничтожение, вычеркивание Создателем его души, как будто бы она никогда и не существовала. Зато праведные поступки могли приблизить к вечности в прямом смысле - ускорить приход Мессии.
Древнееврейский взгляд на мир включал не только жесткое разделение на классы в зависимости от свойств, что было у греков, но и, как у современного человека, оперировал понятием непрерывности, процесса, размытых границ, чего греки совершенно не допускали (15). С точки зрения вечности, время, как и пространство, могло служить инструментам преобразования одних вещей в другие: обыденного в сакральное, бывшего в небывшее и наоборот.(16)
Греческому дихотомическому разделению временного, необходимого (дом) и вечного, богоравного (полис, мир идей) соответствовало у евреев понятие о непрерывности процесса изменения мира, приближения его к идеальному, задуманному Создателем состоянию.
Для эффективного исправления мира требовалось изучать, трактовать и выполнять полученную на Синае «инструкцию» - Тору. И здесь мы находим момент, который объединяет греческих и еврейских современников и, по-видимому, описывает эпоху. Это большее доверие к непосредственной традиции, чем к записанным текстам. Благодаря ощущению, что не все возможно сохранить и передать через письменные источники, Сократ, например, не записывал свои диалоги. В записанном виде речь во многом теряла ощущение личности, ее произносящей. Так же, но по другой причине, устную Тору, то есть комментарии, развитие и продолжение Торы письменной, которую считалось необходимым знать для каждого мало-мальски образованного еврея, было запрещено записывать. Мишна, то есть устная Тора, была записана через несколько столетий после разрушения Второго Храма. Katzrin. Ancient sinagog Решая вопрос: как правильно принести жертву в Храме или как справедливо возместить ущерб соседу за потравленное скотиной поле, еврей в каком-то смысле находился в Платоновском мире абсолютных идей, с той лишь разницей, что решения этих проблем не существовали уже готовые отдельно от людей, а как бы появлялись на свет благодаря тому, что определенные мудрецы обсуждали определенную проблему, находясь в определенных обстоятельствах.(17) Причем обстоятельства мыслительного эксперимента вовсе не должны были быть естественными – фантазия изощрялась в придумывании любых необычных, но теоретически возможных состояний. В этом смысле современная наука, постольку, поскольку она не стремится в наблюдениях открыть «абсолютную истину», но озабочена в первую очередь тем, чтобы понять, как «это работает» при различных условиях, имеет еврейские, а не греческие корни. Арендт отмечает, что современная наука базируется не на наблюдениях, а на том, чтобы создать в эксперименте ненаблюдаемые в природе условия: сверх-низкие или высокие температуры, скорости и др., что впоследствии приводит к результатам, применимым и в обычных условиях. В каком-то смысле древний еврейский вопрос о протекании времени в «летающей башне», хоть и похож на счет чертей на кончике иглы, поскольку тогда так же не поддавался экспериментальному выяснению, но стоит ближе к современному научному понятию о субъективном восприятии мира. Для древних греков вечносущий объективный дом времени-пространства был уютен, но преходящ. Для евреев этот дом – драгоценный подарок Всевышнего, обладал всеми преимуществами и недостатками субъективного, условного существования, в том смысле, что существование его зависело «от условий». Время и пространство обладали четкой моральной наполненностью: в Египетскую нечистую землю спускались, в святую землю Израиля поднимались. Время определялось человеком и его действиями: новый месяц не начинался без двух свидетелей, наблюдавших молодую луну, даты праздников каждый год устанавливались Синедрионом и т.п.
Из вышесказанного не следует, что у евреев полностью отсутствовало ощущение цикличности времени. Календарь еврейских праздников, периодичность чтения Торы, наконец, наступающая каждую неделю Суббота – все это хоть и походило внешне на греческие празднования возрождения умирающего божества (например, Элевсинские мистерии) (18), но по смыслу отличалось принципиально . Еврейские праздники и Субботы не обладают цикличностью в смысле вечного повторения. Это, скорее, периодическое внесение в повседневное линейное существование Вечности Торы. Так, например, субботние законы запрещают всякое действенное преобразование окружающего вещного мира, как если бы Мессия уже пришел, и мир и человек находились бы в состоянии совершенства и гармонии, как Адам до грехопадения, когда вся его трудовая деятельность производилась мыслью и словом.
В еврейском понимании вещная красота так же является проявлением бессмертного, вечного начала. При виде совершенного здания, прекрасной природы или, к примеру, красивой девушки, следует возблагодарить Творца, создавшего такую красоту. Однако сама по себе красота еще не свидетельствует о достоинствах ее носителя и не гарантирует «пропуск» в бессмертие, как это было у греков. Приобщение к вечному обеспечивают только усилия самого человека. В некотором смысле практический сиюминутный результат этих усилий вторичен по сравнению с затраченным трудом – последний тупица не менее достоин награды, чем первый ученик, если он вкладывает все свои силы в изучение Торы, а отличнику все дается легко (19).
В отличие от греков у евреев за человеком всегда сохраняется свобода выбора, над ним не висит «рок», он не рождается сразу со «свободной» или «рабской» душой, а продолжает творить себя сам на протяжении всей жизни, продолжая дело сотворившего его Создателя. Раб – это человек, в связи с собственным проступком или в связи с обстоятельствами временно попавший в рабское состояние. Раба-еврея требовалось отпустить на свободу через 7 лет, и, поэтому, обращаться с ним следовало так, чтобы впоследствии он смог вернуться к нормальной жизни. Любые достоинства, полученные человеком при рождении, не обеспечивают ему преимущества в погоне за вечной жизнью, так же как любые трудности поддаются преодолению. Мамзер (20) или гер (21), прилежно изучающие Тору, достойнее беспутного сына первосвященника. Никакие предыдущие заслуги и грехи не являются причиной для успокоения или отчаяния, и в этом смысле самоубийство не является вопросом положительного или отрицательного баланса (как у греков) или смертного греха (как у христиан). Оно представляется сознательно упускаемой возможностью исправить себя или мир и допустимо только в заведомо безнадежных ситуациях. Вечность выравнивает всех – умных и глупых, евреев и неевреев в соответствии с тем как они вели себя в этой своей неповторимой жизни, и пренебрежение этой уникальной возможностью есть ни с чем не сравнимое легкомыслие.

Что унаследовала наша сегодняшняя западная цивилизация из этих двух культур?
Чтобы не впадать в излишнее доктринерство, хотелось бы привести пример из неакадемической сферы, а именно представление о времени нашей сегодняшней массовой культуры. Популярный американский фильм «День Сурка» ставит героя в фантастические условия – каждый день утром он просыпается в одном и том же пространстве и времени, независимо от своих действий. Время циклично, герой свободен и бессмертен, казалось бы, живи и радуйся. Но у современного западного героя есть четко поставленные цели – деньги, успех, секс, которые не вмещаются в рамки одного дня. Герой бьется как рыба об лед, пока не понимает, что единственная достойная цель – христианское активное делание добра – вневременна. Тогда к нему в награду приходит успех, и время, наконец, трогается с места. Такая вот массовая прикладная философия, как иллюстрация к Веберовской теории о протестантской этике.
«Когда бы грек увидел наши игры...»

----------------------------------

1. Например, в статьях израильского культуролога Майи Каганской описывается «кольцо античного времени» и «стрела, оперенная смыслом, времени христианского».
2. Ханна Арендт «Vita activa, или О деятельной жизни», изд-во «Алетейа», Санкт-Петербург, 2000 г.
3. Существование души в подземном царстве было призрачным и безрадостным. Часть источников подчеркивает утрату душой памяти и личности. Понятие о языческом рае возникает позднее.
4. А.Ф.Лосев «Античная философия истории», «Наука», Москва, 1977.
5. Фукидид цитирует слова надгробной речи Перикла о том, что слава Афин зиждется на памяти о добрых и злых делах афинян. Там же говорится о том, что полис гарантирует непреходящую память всем деяниям, достойным бессмертия.
6.Гераклит подчеркивал, что «лучшие из людей непреходящую славу предпочитают смертным вещам».
7.«Добродетель, честь, слава и благородство происхождения с самого начала помещаются внутри круга состязания, то есть в круге игры», - пишет о греках Йохан Хейзинга в своей знаменитой книге «Homo Ludens».
8.Уже Аристотель считал демократию неправильным, выродившимся государственным устройством, при котором правит неимущее большинство ради собственного блага. Тогда, по его мнению, из многие обьединяются и становится как единственный тиран. Он противопоставлял ей такое государственное устройство -«политию», при котором правление принадлежит большинству, избранному на основании некоторого ценза и пекущемуся о всеобщем благе.( См. А.Салмин «Современная демократия», Москва, 1997.)
9. Портреты героев, например, победителей олимпийских игр, которых благодарный полис хотел увековечить, не отличались повышенным сходством с оригиналом, а служили как бы олицетворением его облика, очищенного от всего временного и случайного.
10. О цикличности античной философии истории см. так же в книге Лосева «Античная философия истории» (ссылка 4). Лосев объясняет это тем, что мифологическая идея вечного возвращения, круговращения природы перешла в философию классического полисного периода. «Философия использовала ту же мифологию, но в отрефлектированном виде, ...не в старой и наивной форме, а в форме логически разработанной теории»
Про агональный дух греческой культуры см., например, в книге Андреева «Цена свободы».
11. В «Государстве» Платона отмечается, что врач, продляющий жизнь больного, которому он не в силах вернуть здоровье, не понимает смысла своей профессии.
12. Рамбам в «путеводителе заблудших» подчеркивает такие важные отличия еврейской философии от греческой, как создание Богом вселенной (часть 2, гл.13), и участие Всевышного с жизни каждого человека (часть 3, гл.16).
13.Арендт цитирует Корнфорда: «Смерть Перикла и Пелопоннесская война знаменуют момент, когда люди дела и люди мысли начали идти разными путями, которым было суждено расходиться все больше и больше, пока стоический мудрец совсем не перестал быть гражданином своей страны и сделался гражданином вселенной».
14. Ведь в каждый человек наделен частицей божественной души, и уничтожение ее означает уменьшение и для Создателя.
15. Например, парадокс Зенона об Ахиллесе, который не может догнать черепаху, демонстрирует, насколько чуждо было античности понятие предела, а также интегрального и дифференциального счисления, хотя они подошли к этому вплотную.
16. Так, например, наступление Субботы преобразует действительность, приближая ее к совершенному состоянию, соответствующему послемессианским временам.
17. Дело могло доходить даже до прямого спора с Создателем всех идей. Так, Авраам спорил со Всевышним о справедливости уничтожения Содома, или спор мудрецов со Всевышним в притче о печке Ахная, доказывающей, что «Тора (учение) не на небесах, а на земле». Там Всевышний уступает мнению мудрецов со словами : «Победили меня, дети мои».
18. Эту идея присутствует, например, у Т.Манна в романе «Иосиф и его братья».
19. Отсюда вырастает христианское: «Убогие блаженны», в том смысле, что от них требуется гораздо меньший практический результат. Но при этом христианство отбрасывает необходимость максимальных усилий, и это порождает сегодняшнее леворадикальное извращение: «Слабый всегда прав».
20. Мамзер – незаконнорожденный, то есть еврей, рожденный от запрещенной связи.
21. Гер – нееврей, принявший иудаизм.