поперто отсюда
Кланы. Последователи Сета (Followers of Set)
Страница: 1
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться12010-01-19 15:34:36
- Бог. Просто Бог
Поделиться22010-01-20 10:34:31
- Бог. Просто Бог
Клан Змеи
Последователям Сета, куда чаще называемым Сетитами, вероятно, не доверяют больше, чем любому другому клану. Их ассоциация с изначальным Змеем из легенды хорошо известна, и только усиливается их тревожащими способностями. Они являются хранителями знаний, которые, согласно их утверждениям, даже старше, чем Первый Город. Когда они приходят в город, властная структура Каинитов почти неизбежно разрушается. Но, что пугает больше всего, весь клан разделяет единую тёмную и сильную веру — веру в то, что в их холодных жилах течёт кровь богов.
Разумеется, само название клана является свидетельством этой веры. По мнению большинства Сетитов, основатель их клана был никем иным, как тёмным богом Древнего Египта, несравненным охотником пустынной ночи. Согласно другим рассказам, Сет был Патриархом — по меньшей мере — который заставил египтян поверить в него как в бога. В любом случае, правление Сета было неоспоримым, пока он не получил вызов от существа по имени Осирис — которого некоторые называют вампиром, а другие — чем-то ещё. Их война длилась столетиями, но в итоге Сет был изгнан из Египта, во тьму. И тогда, как утверждают его последователи, именно во тьме мудрый, древний Сет начал править всерьёз. И пусть великий Сет теперь исчез из мира, его потомки трудятся, чтобы мир оказался в подобающем состоянии к его возвращению — разумеется, попутно осуществляя и свои собственные планы.
Чтобы добиваться своих целей, Сетиты овладевают несколькими мощными инструментами. По их мнению, такое оружие, как наркотическая зависимость, соблазнение и разложение — старейшие и лучшие средства для достижения результата. Сетиты используют наркотики, секс, деньги, власть — даже витэ и знания сверхъестественного — чтобы заманивать других в свои сети. До сих пор методы Сетитов оставались ужасающе эффективными. И Сородичи, и смертные поддаются чарам Сетитов, с радостью делая всё, что их новые хозяева потребуют в обмен на свою змеиную помощь. По сути, в некоторых городах целые субкультуры и отрасли экономики находятся во власти одного или нескольких Сетитов.
Сетиты загадочно называют себя «старейшим из кланов», что бы эта фраза для них ни значила. Историки Каинитов отрицают это как беспочвенное хвастовство, относя возвышение Сета ко временам уже после Первого Города. Однако те, кто внимательно прислушиваются к шёпоту Сетитов, в чём-то и не столь легкомысленны, поскольку змеиному клану, похоже, доступны древние знания, которые, по опасениям некоторых, могут происходить из времён, восходящих к самым первым и самым длинным ночам. Некоторые Змеи даже намекали, будто Сет был ввергнут во тьму ещё до того, как Каин получил своё проклятие — эту теорию большинство Сородичей отрицают, но, тем не менее, подобные намёки страшат.
Какими бы ни были истоки клана, суть в том, что сейчас его влияние распространилось широко. Пусть они и редко встречаются в таких «традиционных» вампирских охотничьих угодьях, как Европа, Сетиты рыщут во множестве других районов мира. У них мощное присутствие в Африке, особенно в Каире и околосахарских областях континента. Они обитают в Индии, прямо на границе с землями Катаянов, разыскивая мудрость уничтоженных богов и основывая собственные культы. Они спят под песками Среднего Востока и правят карибскими ночами. И они без опаски вступают в самые худшие из городских притонов Америки. Их паутина тянется с континента на континент, и прочим кланам ещё только предстоит осознать, наколько огромная часть мира находится в лапах Сетитов.
Свернутый текст
Прозвище: Змеи
Секта: Нейтралитет слишком ценен для Сетитов, чтобы они вступали в секты. Они считают Камарилью чрезмерно идеалистичной, в точности как и Шабаш. Сетиты предпочитают обмениваться секретами с обеими сторонами, но придерживают по-настоящему значительные находки для эксклюзивного использования кланом.
Внешность: Большинство старших Сетитов — египетского, североафриканского или среднеазиатского происхождения. Однако в последние годы Змеи стали придерживаться более вольного подхода, и Обращали мужчин и женщин самых разных народов. Рыжие волосы считаются признаком расположения Сета, и некоторе неонаты не ленятся каждый вечер красить свои волосы хной, чтобы доказать свою преданность. Сетиты обычно наделены безупречным вкусом в выборе одежды и аксессуаров и обладают представительными манерами, которые приковывают внимание наблюдателей.
Убежище: Хотя многие молодые Сетиты не гнушаются забиваться в самые удобные из доступных дыр, старейшины клана считают постройку убежища священным предприятием. Многие пользуются древними алхимическими ритуалами, чтобы освятить свои убежища, будь то храмы, тайные библиотеки или простые склепы. Большинство обучают гулей «священной обязанности» по защите убежища хозяина, а некоторые увлекаются тем, что позволяют различным змеям ползать внутри своих логовищ. Убранство их убежищ часто оформлено в древнеегипетском стиле, хотя в последние годы Сетиты стали весьма мультикультурными. Отдельный Сетит может украсить своё убежище скульптурой из Ганы, марокканскими коврами или статуэтками-кахинами хопи — чем угодно, лишь бы это соответствовало его вкусам и происхождению.
Происхождение: До получения Обращения многие Сетиты состоят в качестве слуг при других Сетитах. В былые ночи клан выбирал лишь людей египетского происхождения, но прагматизм заставил их впоследствии принять в свои ряды и представителей других народов. Змеи склонны выбирать потомков, которые проявили склонности к манипулированию и ментальную стойкость, первое — чтобы лучше принуждать смертных служить клану, второе — чтобы дитя могло без опаски осваивать знания, хранимые Сетитами. Сетиты выбирают лишь лучших; те, кто хотя бы слегка хуже, не могут и надеяться подняться выше положения пешки.
Клановые Дисциплины: Затемнение, Присутствие, Серпентис.
Слабости: Сетиты, будучи созданиями древнейшей тьмы, страдают от тяжелейшей аллергии на любой яркий свет, особенно на солнечный. К любым повреждениям от солнечного света добавляется два дополнительных уровня. Сетиты также отнимают единицу от любых запасов кубиков, когда находятся под слишком ярким светом (прожектора, световые ракеты и т.д.).
Организация: По-отдельности Сетиты ведут себя подобно остальным вампирам, выращивая стада, добиваясь власти и подкупая соперников. Нет Сетита, который был бы автоматически неуязвим для хищнических действий сопреника — в рядах клана распространён принцип дарвинизма. Однако, если брать в целом, Змеи организуют храмы, где могут обмениваться знаниями и проводить свои обряды. Их иерархия обычно основывается на возрастном принципе, и старейшие и мудрейшие из них руководят богослужениями. Ходят слухи, будто где-то в Африке расположен Великий Храм Сета, где обитает Тёмный Иерофант клана. Утверждают, будто этот Старец\Methuselah — самый могущественный из детей самого Сета и первый вампир, Обращённый в клан; если эти слухи верны, то его познания несравненны и его власть над кланом — абсолютна.
Линии Крови: У Змей есть несколько побочных линий крови, большинство из которых происходят от альтернативных интерпретаций тёмной веры Сета. Путь Воина — один из самых ярких; эти ловчие почитают Сета как охотника и воина, и изучают Могущество вместо Затемнения. Схожим образом, Путь Экстаза превозносит удовольствия плоти, даруемые самим Змеем; эти вампиры стремятся развивать Присутствие превыше всех прочих Дисциплин. И, наконец, Змеи Света — это отколовшаяся линия крови, обосновавшаяся в Шабаше. Эти Каиниты отличаются от остальных Сетитов лишь воззрениями, но придерживаются кодекса поведения, который остальная часть клана считает ересью, караемой Окончательной Смертью.
Цитата: Я вас умоляю. Я думал, вы не опускаетесь до таких безмерных иудео-христианских заблуждений. «Змее нельзя доверять». «Знания — источник зла». Почему, по-вашему, родители внушают такие мысли своим детям — или почему сир воспитал вас подобным образом? С чего бы им препятствовать обмену знаниями? Ага. Теперь вы начинаете понимать. Не хотите ли теперь присесть и поговорить со мной?
Стереотипы
Ассамиты: Похоже, что наши братья забыли обо всём, чему их учили, из-за вкуса крошечной капли витэ. И к каким последствиям это привело…
Бруджа: Они забыли больше уроков, чем усвоили. Когда-то они были достойны толики уважения, теперь… ничего.
Гангрел: Хитрые в дикарском смысле, но лишённые даже здравомыслия дикой собаки. У них нет ничего, что нам требуется, и они ценны лишь в качестве контролируемого назидательного урока.
Джованни: Опасные соперники, хотя они уравновешивают свой поиск просветления такими глупыми материальными приоритетами.
Ласомбра: Дети пустоты, лишь недавно питавшиеся от соска матери и недавно отлучённые от груди с помощью украденного витэ. Лишь старейшие из них имеют понятие, какую именно силу они пробуждают.
Малкавиан: Опасны. Они — хранители истин, возможно, даже более старые, чем мы. К счастью, прочие кланы достаточно глупы, чтобы отмахиваться от пророчеств безумцев, словно от заблуждений и бреда; будь они настолько мудры, чтобы прислушаться, время Сета могло бы наступить раньше, чем мы были бы к нему готовы.
Носферату: Не слишком тонкое напоминание о том, чем мы являемся, и почему бессмысленно изображать из себя кого-то ещё.
Равнос: Пусть вас не заботит бродячий молодняк этого клана; они глупы и невежественны в отношении своего истинного происхождения. Нужно следить за головой ракшаса, а её глаза раскрылись вновь.
Тореадор: Подобное рвение… восхитительно. Я способен опьянеть от страсти Тореадора и мог бы осушить его до дна, пытаясь наполнить себя ею.
Тремере: Как они похожи на преждевременно развившегося ребёнка, серьёзно надвинувшего очки на нос и с тяжелой книгой на коленях! Ах, но этот маленький милашка в итоге может оказаться опасным, и поэтому ему нужно мягкое руководство со стороны родителя…
Тзимицу: Самоназванные драконы, которые, тем не менее, каждую ночь ползают на брюхе и вкушают пыль. Они коварны, но не так коварны, как мы.
Вентру: Они не любят нас и распускают о нас клевету, поскольку не могут смириться с тем, что мы старше и выше происхождением, чем они. Но подождите ещё немного, и их правление перестанет донимать нас.
Каитиффы: Такие же, как и остальные, только их намного проще направлять. Их слабая кровь свидетельствует о величайшей слабости Каинитов.
Камарилья: При всей своей одарённости в устройстве Маскарадов, они не способны взглянуть сквозь собственную завесу.
Шабаш: Страшная маска ещё не делает чудовищем. Она всего лишь позволяет проще заметить жертву.
Поделиться32010-01-28 13:06:02
- Бог. Просто Бог
Мария смотрела, как Док и та женщина вошли в комнату. Ей было наплевать на женщину, так же, как на бегающих тараканов. Ее внимание было приковано к Доку. Доку, у которого была дурь. Цепь, крепившая ее запястье к стене, звякнула, когда Мария встала на колени на грязной серой подстилке на полу. Ее тело дрожало. Док ждал долго. Должно быть, что-то от нее хочет. Наверное, опять с собакой, а женщина будет смотреть.
Док достал из кармана маленький поблескивающий пузырек, подбросил и поймал его. Ухмыльнулся, когда перехватил ее взгляд, направленный на пузырек, — вверх и вниз, вверх и вниз. Да, это, должно быть, собака.
— Хочешь получить свое лекарство, сучка? — спросил он. Вверх и вниз, вверх и вниз. Последние два раза это был лабрадор-ретривер.
— Пожалуйста, Док, — она знала ритуал. Его звали Хэйес, но ему нравилось, когда женщины называли его «Док». Ему больше не надо было ее бить.
Он вздернул голову.
— Лекарство требует оплаты, сучка. Здесь не благотворительная лечебница. Надо что-то дать взамен.
— Что дать, Док? — когда-то она трахалась с мужчинами ради наркоты, после того, как кончились ее собственные деньги. А еще когда-то была работа, небольшой кабинет. Затем Док заявил, что она слишком старая и заезженная, но мужчины (а иногда и женщины) платили за то, чтобы видеть, как она занимается этим с другой женщиной. Или с карликом. Или, как месяц назад, с собакой. Док, правда, делал и хуже: эти его наказания «больничным пайком»… Она стянула старую драную куртку и шорты, которые Док дал ей.
Затем Док нахмурился. Она никогда не видела, чтоб он так хмурился: не сердито, скорее озадаченно. Док повернулся к женщине, стоявшей рядом с ним. У нее была смуглая кожа, прямые черные волосы и длинные ногти, покрытые зеленым лаком. Она была одета в деловой темно-зеленый костюм, держала чемоданчик в руках и стояла спокойно, без какого-либо выражения, словно статуя, в темных очках с большими стеклами.
— Ммм… Вы так и не сказали, чего хотите, Рен… Мэм.
— Я хочу проверить ее, — сказала женщина. Черные линзы уставились на Марию. — Знаешь „Отче наш“?
Свернутый текст
Вот уж этого не было ни в одной из маленьких игр Дока. Док и сам выглядел удивленным. Но до того, как он вымолвил хоть слово, женщина стремительно подняла палец, прервав его. Мария никогда не видела, чтобы кто-нибудь так затыкал Доку рот. Он перестал подбрасывать пузырек с кристаллами.
— Знаешь „Отче наш“? — повторила женщина. Дурь, ей надо раздобыть дурь…
— Да, — но воскресная школа осталась далеко в прошлом. Сможет ли она вспомнить?
Женщина с щелчком открыла свой чемоданчик и извлекла стеклянную банку. Внутри был огромный паук, пушистый, с длинными лапками. Женщина подняла банку и долгое время смотрела на паука. Что, если эта мадам чокнутая, а ей нужно ублажить ее, чтобы Док дал ей наркотик…
Женщина открутила крышку банки, направляясь к Марии.
— Ты должна прочесть „Отче наш“. Всю молитву, без ошибок. Не дергайся, даже не шевелись, — она аккуратно вынула паука и подняла его перед глазами Марии. — Начинай. — Отче… Отче наш, иже еси на небесех. Да святится Имя Твое.
Женщина отпустила паука на плечо Марии. Мария сжала зубы и напрягла мускулы, сдерживаясь, чтобы не сбросить его.
— Продолжай.
— Да приидет Царствие Твое. Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. — Она чувствовала лапки паука, легкие, как перышко, щеточки на своей коже, пока он медленно, так медленно вышагивал по ее спине.
— Хлеб наш насущный даждь нам днесь. — Дурь!- И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим. — Мария зажмурила глаза, и мир ограничился поверхностью ее кожи. Паук вышагивал от ее бока по направлению к бедру. — Не введи нас во искушение, но огради нас от лукаваго, — слова сами просились на язык. Она сможет вынести это.
— Яко Твое есть Царство и Сила и Слава во веки веков. Аминь! — Мария почти что всхлипнула от облегчения, но оставалась недвижной, пока женщина не наклонилась, чтобы подхватить паука, и вернула его в банку.
— Она пойдет, — сказала женщина. — Пятьдесят баксов. Больше, чем она стоит.
— По рукам, — сказал Док. Сказал с облегчением.
— Дай ей один кристалл, не больше. Мне нужно, чтобы она переставляла ноги, но ничего более.
— Да, мэм, — Док сунул Марии светлую цилиндрическую трубку и зажигалку, она тут же высекла пламя и расположила стекло над ним. Когда пошел дым, она втянула его так, как вдохнула бы глоток воздуха. О, сладкий кристалл! Сладостное завершение боли!
Когда-то он заставлял ее чувствовать себя непобедимой и энергичной (и злобной, как черт). Потом — только злобной. Теперь он всего лишь удерживал ее от желания умереть. Она не думала больше о странной женщине. Ничто не имело значения, кроме конца серого, скучного отчаяния жизни без наркотика.***
Старый „Фольксваген Рэббит“ заехал на скромную парковку маленькой церкви, затертой между универмагом и рядом одинаковых панельных домов. Вывеска, тускло освещенная фонарем на углу, гласила „Церковь Христа Избавителя“. Маленькая табличка рядом с дверью уведомляла о том, что церковь являлась Приютом для беглецов. Благодетели? Это могло объяснить фигню с молитвой… хотя нет, не могло бы, да что с того? Мария решила кивать головой в нужных местах, обещать все, что угодно, и сбежать отсюда, как только сможет, на поиски дури. После того, как ее накормят, конечно.
По контрасту с возрастом и дешевизной машины, у женщины — Рен — был шофер: крупный мужчина средних лет с лысой головой. Он открыл для нее дверцу автомобиля. Рен подхватила Марию за локоть, когда та вышла из машины. Ее хватка оказалась сильнее, чем ожидала Мария, а рука была холодной. Рен отперла дверь церкви и препроводила Марию внутрь, шофер маячил где-то позади. Они прошли святилище и спустились по лестнице в подвал. В углу скорчилось старое фортепиано. Рен вела ее меж длинных столов и покрашенных в черный цвет деревянных столбов, поддерживавших потолок. Они, однако, не вошли в кухню, находившуюся в другом конце комнаты. Вместо этого Рен извлекла ключ из кармана и отперла дверь в дальней стене. Еще одна лестница вниз? Мария отшатнулась в нерешительности.
Рен улыбнулась ей. Внезапно она показалась доброй и симпатичной.
— Это старое бомбоубежище, — объяснила она. — Мы подновили его для бедняков, которым нужно было пристанище на несколько ночей.
Мария рефлективно улыбнулась в ответ и шагнула вперед. В этот раз Рен ухватилась за ее плечо и направляла ее вниз по лестнице.
Они вступили в комнату с фресками на стенах. Мужчины и женщины с головами животных? Волк, крокодил, кобра, и еще какая-то тварь с длинным рылом и длинными же ушами, которую она не могла опознать. И множество змей. Еще пара дверей и тяжелые черные занавеси, закрывающие третий проем. Купель посреди комнаты.
— Какого черта? — Мария быстро оглянулась, сделала шаг назад к лестнице.
— Посмотри на меня, — сказала Рен. Испугавшись, Мария встретилась взглядом с женщиной. Ее глаза были золотыми, а зрачки — щелевидными…
Мария оказалась лежащей на ложе — нет, на столе, покрытом пластиком, — в то время как шофер приковывал ее руки и ноги в подбитые чем-то наручники. Рен стояла над ней. Ее глаза были темно-карими, нормальными.
— Что вам нужно от меня? — спросила Мария в испуге.
— Пожалуйста, у меня нет денег, но я сделаю все, все, что угодно. Вы видели. О Боже, пожалуйста, не делайте мне больно!
— Причинять боль? — Рен мимолетно улыбнулась. — Да, во время ломки тебе будет очень больно, — паника охватила Марию, и она дернулась на столе, но кандалы не поддались.
— Помогите! — закричала она, а затем завизжала так громко, как смогла, зная уже, что никто снаружи этого не услышит. Рен вытащила папку из небольшого стола рядом и проглядела содержавшиеся в ней бумаги.
— Мария Кеньон, 32 года, бакалавр архитектуры с отличием в деловом управлении, Колумбия, 1991 год. Последнее место работы — „Сирлз Интернэшнл“, менеджер среднего звена, блестящие перспективы, усердный сотрудник. Очень усердный сотрудник. Начала нюхать кокаин в 1994 году. Я думаю, тебе нужно было ходить по краю, что-то, что помогло бы тебе пережить эти 18-часовые рабочие дни. Работа становится небрежной в 1995… Полагаю, тогда ты перешла на метадрин… сосуд с кристаллами наркотика найден в ящике стола в сентябре того года, и ты уволилась, чтобы избежать скандала… а спустя год ты работала на мистера Хэйеса, на этой позиции и задержалась на последние пять лет. В общем-то, в разных позициях, надо полагать, — сказала она, вновь улыбаясь. — Милые акробатические упражнения. И все же ты не потеряла память или способность концентрироваться. — Рен захлопнула папку. — Ты можешь обладать потенциалом.
— Пожалуйста, — прошептала Мария, теперь в страхе извиваясь. — Нет у меня никакого потенциала. Мне нужна дурь. Я умру, если не раздобуду ее. Или что-нибудь другое.
— Умрешь? — проговорила Рен. — Возможно. В таком случае, я теряю 50 баксов и должна буду искать нового „клиента“. — Она склонилась к Марии. — Я вербовщик, — сказала она. — И я найму тебя… если выживешь.
Шофер сидел подле Марии, пока часами после того разговора она тряслась, скручивалась в судорогах, умоляла. Когда она потеряла контроль над выделениями тела, он срезал на ней одежду и бесстрастно обтер ее тело влажной губкой.
В конце концов, Мария безвольно лежала на столе, слишком уставшая и изнуренная даже чтобы всхлипнуть. Шофер отомкнул ее оковы, обернул ее в черную робу и приволок ее в комнату с расписанными стенами и купелью. Он брызнул ей в лицо водой, немного ее взбодрив. Затем он втолкнул ее сквозь драпри в другую комнату. Тусклый красный и зеленый свет исходил из пастей горгулий, сине-желтое пламя танцевало посреди алтаря. За алтарем вырисовывалась статуя из полированного черного дерева с золотым орнаментом: мускулистый человек в короткой юбке, со звериным рылом вместо головы и длинными, будто обрезанными ушами. Мария не сопротивлялась, когда шофер поставил ее на колени перед алтарем.
Рен стояла подле нее, одетая в такую же робу. В руках у нее был золотой посох с изогнутой перекладиной на верхушке. Пояс из чередующихся зеленых и золотых змей обвивал ее талию. Руки ее также обвивали двойным кольцом золотые змеи.
— Мария Кеньон, — пропела Рен, — ты познала страх и боль, тоску и отчаяние. Ты познаешь их вновь, но я проведу тебя сквозь них. Испей же твое первое причастие. — Она провела длинным, покрытым зеленым лаком ногтем поперек высшей точки своего запястья, сложила ладонь чашечкой и поднесла к губам Марии. Шофер схватил голову Марии и силой раскрыл ей рот. Прохладная жидкость коснулась ее языка: соленая, с металлическим привкусом, чуть сладкая; мускусный запах террариума, скользящий вниз по глотке, вызывающий тошноту… но не так уж и плохо по сравнению с тем, что заставлял ее есть Док… совсем неплохо. Мария пила, чувствуя себя все сильнее, пока Рен не отдернула руку и не облизала ее. Затем показала Марии ладонь, — порез исчез.
— Ты получила первое причастие. Моей кровью ты принадлежишь мне. — Рен, казалось, стала выше, тени, сгустившиеся вокруг нее, каким-то образом делали ее образ четче. Дыхание Марии прервалось от ужаса и благоговения. Призрачный свет, блестевший в волосах Рен, разлился, образуя клобук — над ее шеей больше не было лица, вместо него было голова гигантской кобры.
— Я Рен, дочь Сутеха. Я — твоя богиня.***
— Нет, — сказала Рененет.
Мария опустилась на колени перед своей госпожой, держа голову склоненной, чтобы скрыть ужас в глазах.
— Я чем-то не угодила вам? — Она ненавидела эти скулящие интонации в своем голосе.
— Ты очень раздражаешь меня своей ленью.
Ленью? Да она же вкалывала так же, как в дни работы в офисе. Выполнение поручений Рененет, для культа и церкви, что служила ему прикрытием, чтение бесконечных литургий и притчей, часы песнопений и изучения иероглифов, и многое еще, чего сразу не припомнить. И искушение. Божественная кровь Рененет действовала на нее сильнее, чем любая доза дури, но старая жажда все еще настигала ее то тут, то там, когда очередное поручение вело ее мимо барыг, ошивавшихся на перекрестках. Она никогда не поддавалась. Это чего-нибудь, да стоило, не так ли?
— Ты не усвоила нужных уроков. Ты ленива, потакаешь своим желаниям, слаба. Ты не получишь более Крови. Я изгоняю тебя. — Каждое слово разило ее с большей силой, чем кулаки Дока когда-то.
— Я нашла более ценного служителя, — Рененет хлопнула в ладоши. Мария услышала, как отворилась дверь в приемный зал. Шаги ног в ботинках прошествовали к трону Рененет. Мария подняла глаза, чтобы взглянуть, кто ее заменит.
Док. Джинсовая куртка туго обтягивает массивные плечи. Грязные волосы свалялись в сосульки. Ковбойские ботинки. На тяжелой латунной пряжке ремня выбито изображение буйвола. Док. Он склонился вперед, Рененет потянулась вверх, и он поцеловал ее в губы. Шок, смущение, осознание предательство и гнев смешались у Марии внутри.
— Если хочешь и далее принадлежать культу, — произнесла ее богиня, — полагаю, ты можешь прислуживать мистеру Хэйесу.
Док широко ей улыбнулся.
— Похоже, опять будешь работать на меня, сестричка, — сказал он.
— Ааааа! — Мария кинулась на Дока. Без раздумий она призвала к действию последние капли божественной крови, остававшейся внутри ее. Она сшибла Дока, они отлетели назад, кувыркаясь на покрытом ковром полу. Мария села первой, но Док откатился в сторону. Оба вскочили на ноги, подошли вплотную и схватили друг друга. Мария приподняла крупного мужчину и швырнула его через весь зал, затем рванула за ним.
Когда Мария уже была готова размозжить голову Дока об цементную стену, Рененет отдернула ее и ударила в живот. Мария согнулась пополам, но ухватила Рененет за талию и свалила на пол. Каждая сомкнула руки на шее противницы, но лишь одной из них нужен был воздух.
Страх вытеснил ярость, когда мир начал меркнуть, и ее голова закружилась. Затем, внезапно, Мария вновь обрела способность дышать — и сообразила, что напала на свою богиню. Она позабыла про Дока, уже встававшего на ноги, и бормотала извинения и мольбы о милосердии, пока Рененет поднималась.
Док склонился над Марией. Рененет щелкнула пальцами в дюйме от его носа.
— Оставь нас, — скомандовала она.
Кулаки Дока судорожно сжались.
— Ни одна сучка не смеет… — начал он.
— Оставь нас, — прошипела Рененет, обнажая клыки. Док побледнел, что-то пробурчал и смылся.
Рененет рывком поставила Марию на ноги и улыбнулась. Мария уставилась на нее.
— Отлично, — проговорила та. — Ты преодолела Врата Гнева. Воистину, отлично! — она взрезала свою ладонь и предложила Марии своей крови.***
Мария стояла перед Рененет, лицом к пылающему алтарю и статуе за ним. Теперь она знала, кого изображала статуя: это был Великий Сет, Cутех, Темный Бог. Рененет взяла имя дочери Сета. Ее жрица, госпожа, наставница — теперь ей это было известно — была более отдаленным потомком, принятой около века назад. Остальные последователи культа преклонили колени за ее спиной, в молчании и трепете становясь свидетелями принятия ее самой.
— Пройдешь ли ты Вратами Вечной Ночи? — вопросила Рененет, в последний раз в длинной череде вопросов и ответов. Мария давала утвердительный ответ на все, и на этот она также знала должный ответ.
— Я пройду. Я прокляну имя Ра и отвергну свет. Отныне и навсегда, я следую лишь пути Сета.
— Приди же, ибо я есть Врата, — Мария шагнула вперед и обнажила шею. Голова Рененет замерцала, становясь на один миг человеческой, а на следующий — головой гигантской кобры. Теперь Мария понимала этот гипнотический трюк. Она собрала всю свою волю и заставила себя видеть только змеиную голову. Так надлежало делать, когда Рененет призывала величайшую из сил, унаследованных ею от Темного Бога.
Длинные узкие клыки легко скользнули в ее горло. Как всегда, Мария всхлипнула от непостижимой, невероятной сладости поцелуя Рененет. Она держалась на ногах, пока могла, но ноги подгибались по мере того, как ускользала ее жизнь. Рененет подхватила ее на руки. Свет меркнул и для остальных последователей культа, шофер Рененет гасил огни один за другим. Последним потух газовый рожок на алтаре. Великое Таинство требовало полной темноты. Сердце Марии замедлило биение, затем остановилось.
Мария плыла в бесконечной ночи. Она слышала мягкое журчание воды, река Дуат, омывающая пещеры мертвых. Затем увидела призрачный далекий свет, похожий на первый луч солнца перед рассветом. Вдалеке она увидела ладью из серебра и золота. А рядом с ней — своего бога.
Самого Сета.
Ее голос пропал, а Он не произнес ни слова. Сверкающий сапфировый глаз в звериной голове Сета видел всю ее жизнь, ее душу, ее мольбу, и она знала — Он доволен. Затем Его голова стала человеческой, с рыжими волосами, и Он легко поцеловал ее в губы, направляя ее прочь от далекой ладьи. Его губы имели вкус соли, металла, мускусный привкус террариума…
Глаза Марии распахнулись. На алтаре распустился цветок голубого огня. Рененет поставила ее на ноги. Мария почувствовала голод. Рененет стукнула своим посохом по полу и указала на одного из культистов. Молодой человек подполз на коленях, польщенно улыбаясь, и поднял обнаженную руку. Мария заставила его встать на ноги. Ощутила его пульс на руке и почувствовала, как удлиняются ее новые клыки. Они вонзились с легкостью, и смертный всхлипнул, как они всегда это делают, и Мария испробовала его крови, сладкой, богатой на вкус, как никогда раньше. Рененет сжала ее плечо и потянула ее назад, когда она выпила достаточно, и затем направляла ее от одного культиста к другому, пока Мария не напилась досыта.***
После церемонии Мария и Рененет как сестры беседовали об Обращении Марии, о их господине и боге. Рененет также было видение Темного Бога, и также она получила его поцелуй. И ее Сир тоже. Рененет думала, что любой Последователь Сета получал таким образом благословение их предка, хотя не все, возможно, помнили это впоследствии. Они говорили об оттенках тьмы и музыке бегущих вод.
— Однако есть еще одно дело на сегодняшнюю ночь, — сказала Рененет в завершение беседы. — Тебе нужен твой первый гуль. Я подобрала кое-кого особенного. Он никогда не будет удостоен Обращения, но будет прислуживать.
Они прошли в приемный зал.
Док стоял на коленях возле пустого трона. По тому, как он распределил свой вес, и его слегка искаженному лицу, — это стало видно, когда он поднял голову, — Мария заключила, что он стоял на коленях уже довольно долго. Он подождал, пока Рен усядется на трон, а затем выпалил:
— Пожалуйста, Рен, Ви-Тэ кончилось неделю назад, я чувствую это, настоящий сушняк. А Гаскин пытается наехать на меня, мне надо как-то его отвадить, — он не уделял Марии ни капли внимания, и она точно знала, почему.
Рененет заставила его замолчать нетерпеливым взмахом руки.
— Вы больше не будете служить мне, мистер Хэйес — напрямую. Я препоручаю вас моему Дитя, моей сестре. Отныне Мария будет повелевать вами. От ее расположения зависит, получите ли вы Кровь, — она обернулась к Марии со своей легкой, прохладной улыбкой. — Воспринимай это как следующую ступень твоего обучения: взаимоотношения со старыми… знакомыми.
Док посмотрел на Марию, взглянул на нее по-настоящему впервые с того момента, как она вошла в зал. Увидел ее улыбку: широкую, свирепую, мстительную. Узнал ее, наконец. Побледнел.
— Хочешь получить свое лекарство? — спросила она.
Страница: 1