Так как острова Меланезии, с их жарким и во многих местах нездоровым климатом, сравнительно недавно стали объектом завоевательной и колониальной политики европейских государств, то и изучение папуасов и меланезийцев началось с недавнего времени - со второй половины XIX в. Сначала стали известны Новая Каледония и острова Фиджи, потом постепенно и другие. Огромный остров Новая Гвинея до сих пор изучен слабо, внутренние его области и сейчас остаются почти неизвестными. На многих островах Меланезии, особенно на Новой Гвинее, все еще сохраняется старая культура и старые верования.
Наиболее примитивные формы религии наблюдаются у папуасов. Лучше всего исследованы до сих пор верования и обряды: островитян Торресова пролива (А Хэддон, У. Риверс; 1898), мафулу (Вилльямсон; 1910) кивай (Гуннар Ландман; 1910-1912), маринданим (Пауль Вирц; с 1914; Г. Неверман; с 1933), а также племен залива Астролябии (Н. Н. Миклухо-Маклай; 1871-1877) По многим племенам имеются отрывочные, но ценные сведения.

Сходные формы религиозных верований и обрядов описаны, притом очень подробно, Паулем Вирцем у группы племен юго-запада Новой Гвинеи - племен маринд-аним (тугери).
Маринд-аним во многом напоминают собой австралийцев. У них еще нет полной оседлости. Земледельцами их можно назвать лишь условно, они питаются главным образом дикорастущей саговой пальмой. Общественный строй маринд-аним очень напоминает общественный строй центрально-австралийских племен.
В области религии у них тоже обнаруживаются сходные формы. Господствующей формой является тотемизм. Маринд-аним делятся на отдельные кланы, каждый из которых выводит свое происхождение от тотемического предка - дема. Мифы о дема в точности повторяют известные тотемические мифы племен аранда. Это - рассказы о подвигах полуживотных-получеловеческих предков, которые связаны с определенной местностью. Религиозные обряды, выполняемые маринд-аним, в значительной степени сводятся к разыгрыванию действий тотемических предков, дема, в лицах.
Кроме того, у маринд-аним существует очень интересный культ Майо, являющийся модификацией обрядов инициации, известных у австралийских племен. Это тайный культ, участие в котором принимают только посвященные. В отличие от австралийцев, здесь посвящаются не все лица, достигшие определенного возраста. Примерно около половины населения, по подсчетам Пауля Вирца, принадлежит к сообществу участников культа Майо.

Религиозные верования меланезийцев описаны целым рядом наблюдателей и исследователей, главным образом в конце XIX и начале XX в. На первом месте по обстоятельности и точности стоят исследования миссионеров Роберта Кодрингтона, Джорджа Брауна, Бромилова и торгового служащего Паркинсона, по многу лет живших на островах Меланезии и, как правило, хорошо знакомых с местными языками. В первые десятилетия XX в. Меланезию посещали специальные научные этнографические экспедиции и отдельные исследователи: Зелигман (1904), Рихард Турнвальд (1906-1909), Уильям Риверс (1908), Августин Крэмер (1908-1910), Феликс Шпейзер (1910-1912), Бронислав Малиновский (1914-1917) и др., изучавшие отдельные районы и группы племен Меланезии.
Западные меланезийцы, обитающие на Новой Гвинее, по уровню общественного развития немногим отличаются от папуасов; поэтому и их верования сходны. В Центральной же и Восточной Меланезии мы находим более поздние формы развития общественного строя, а следовательно, и религии.
Хозяйственная база населения Меланезийских островов та же, что и у папуасов, - примитивное земледелие. Но в связи с географическими условиями, с ослаблением роли охоты и повышением роли рыболовства, с большей дифференциацией хозяйственных условий в прибрежных и во внутренних частях островов общий уровень развития производительных сил у меланезийцев выше. У них гораздо больше развился межобщинный и внутренний обмен, что привело к значительному усложнению форм общественной связи и к довольно сильной дифференциации внутри меланезийских общин, в особенности в Южной и Восточной Меланезии. На архипелаге Бисмарка, Соломоновых островах и Новых Гебридах материнско-родовые общины еще сохраняются. Но в Южной Меланезии они почти разложились. Островитяне южной части Новых Гебрид, Новой Каледонии и островов Фиджи уже перешли к отцовскому счету родства. Почти повсеместно выделился слой богатых общинников, которые подчас держат в зависимости своих малоимущих сородичей и земляков. Они же господствуют и в мужских тайных союзах, направленных в значительной степени против женской части населения. На Новой Каледонии и островах Фиджи сформировались сословия вождей, простых общинников, зависимых земледельцев и рабов.
Этот сравнительно высокий уровень развития отразился и в области религии.

Идейное содержание религии населения Западной, Центральной и Юго-Восточной Меланезии характеризуется прежде всего сильной развитостью магии.
Магия у меланезийцев встречается во всех видах. При этом вера во вредоносную магию (порчу) у них не только вырастает из межплеменной розни, но основывается и на внутреннем расслоении, о чем свидетельствует появление колдунов - профессионалов по насыланию порчи. Лечебная магия, тесно связанная с народной медициной, находится тоже в руках профессионалов. Военная же магия сосредоточена преимущественно в руках военных вождей.

Как уже сказано, представление о мана связано у меланезийцев с анимистическими образами, - и связано потому, что и то и другое имеет общий источник. Анимистические верования в Меланезии вообще очень развиты, хотя не везде одинаково.
В Северо-Западной Меланезии, где сохранились сравнительно архаические формы жизни, анимизм развит еще слабо. Например, на Тробриандовых островах представления о духах не занимают важного места в верованиях. Б. Малиновский говорит, что тробриандцы боятся магии, колдунов и ведьм, но не духов. В Центральной же Меланезии анимизм, видимо в связи с более высоким общественным уровнем, достиг гораздо большей степени развития. На архипелаге Бисмарка, Соломоновых и Ново-Гебридских островах представления о духах, играют существенную роль в религии.
Меланезийцы довольно отчетливо различают две категории духов: духов умерших и духов природы. Это различие особенно подчеркнуто в работе Р. Кодрингтона. Он писал, что в Южной Меланезии, на Ново-Гебридских и Банксовых островах главную роль играют духи природы - вуи, духи, связанные с известными местностями, гнездящиеся в ущельях, в горах, в море; у меланезийцев нет представления о том, что эти духи были когда-то людьми. Наряду с этим имеется представление о духах умерших - тамате, но им уделяется меньшее внимание. Напротив, на Соломоновых островах и архипелаге Бисмарка на первом плане стоят, по сведениям Кодрингтона, духи умерших, а духи природы - на втором. Правда, это утверждение Кодрингтона оспаривается другими исследователями: Ф. Шпейзер, например, вполне убедительно показал, что и на Новых Гебридах духи умерших и особенно духи предков почитаются гораздо больше, чем духи природы

Итак, один из корней анимистических верований меланезийцев - это родовая организация и связанный с ней культ предков. Кстати, Меланезия чуть не единственная на земле область, где на такой ранней ступени развития сложился настоящий культ предков, свойственный вообще более поздней исторической стадии. Причина этого необычайно раннего появления культа предков заключается, быть может, в том, что у папуасов и меланезийцев очень рано наметился переход от материнского к патрилинейному роду.

Анимистические верования коренятся также и в мужских тайных союзах. Тайные союзы в Меланезии распространены не повсеместно. В Западной Меланезии их или нет, или они находятся в зародыше (пережитки системы инициации, которые имеются на островах Торресова пролива и Новой Гвинее, и мужские общественные дома, известные в разных формах во многих местах Новой Гвинеи).
В Центральной же Меланезии тайные союзы приняли весьма типичную форму. На архипелаге Бисмарка это прежде всего особые объединения Ингиет - тайные колдовские общества, практикующие некоторые виды магии, вредоносной и лечебной. С чисто анимистическими же верованиями связан особенно союз Дук-Дук (название это от слова "дука", что значит дух умершего). Члены союза, появляясь в страшных нарядах и масках, изображают собой духов и запугивают непосвященных, вымогая у них "деньги" (снизки раковин) и прочие ценности. Выступления Дук-Дука происходят раз в год и длятся около месяца, после чего маски уничтожаются, и считается, что "Дук-Дук умер". Во главе союза стоит Тубуан. Его роль исполняет самый богатый и влиятельный человек в племени, и пользуется он ею деспотически и своекорыстно. Тубуан считается духом женского пола, который никогда не умирает и ежегодно порождает Дук-Дуков.
На Соломоновых островах система тайных мужских обществ слабо изучена; в южной части этого архипелага тайных обществ, видимо, нет. Зато на Банксовых и Северных Ново-Гебридских островах существует сложная и развитая система мужских союзов, притом двойная.
С одной стороны, имеются "деревенские", то есть открытые, союзы Сукве - один из важных общественных институтов (они связаны с религиозными представлениями только косвенным образом: члены высших рангов Сукве считаются обладающими особо сильной мана). С другой стороны, есть и особые тайные религиозно-магические союзы Тамате; слово "тамате" означает буквально покойник, дух умершего, и члены союза, надевая страшные маски, изображают собой именно духов умерших. Одна из важных функций этих обществ - охрана собственности их членов: каждое общество Тамате имеет особые значки, с помощью которых члены его могут табуировать принадлежащие им вещи, плодовые деревья и пр.
На самом южном из островов Меланезии, на Новой Каледонии, мужских тайных союзов нет, но есть их пережитки в виде употребления особых страшных масок во время обрядов и праздников. Название этих масок - дангат - явно родственно тому же слову "тамате".

Пережитки тотемизма сохранились и Меланезии почти повсеместно, хотя и со значительными уклонениями от его классической формы. Родовые группы нередко носят тотемические имена, местами сохраняется тотемическая табуация, вера в связь тотемов с предками рода и пр. На Ново-Гебридских и Банксовых островах существует нечто вроде индивидуального тотемизма: вера в таинственную связь каждого отдельного человека с каким-нибудь предметом. На острове Аврора бытует верование, напоминающее идею тотемического воплощения у аранда Центральной Австралии: ребенок считается как бы отражением предмета, который поразил воображение его матери во время ее беременности.
На островах Фиджи, где общественный строй более сложен, отмечено своеобразное развитие тотемизма; тотемической единицей является здесь не род, а племя; сам тотем является уже племенным божеством.

Область Полинезии не только географически примыкает к Меланезии, но является и ее культурным продолжением. Общность культуры полинезийцев и меланезийцев бесспорна. Есть промежуточные области, где смешаны элементы меланезийские и полинезийские. Такой промежуточной областью можно считать архипелаг Фиджи. Хотя основой хозяйства полинезийцев, так же как и меланезийцев, служило примитивное земледелие и рыболовство, условия их материальной жизни отличались от условий жизни меланезийцев. На небольших и скудных островах Полинезии людям приходилось затрачивать гораздо больше труда для поддержания своего существования. Высокого совершенства достигли ремесленные производства. Вместе с тем ограниченность земельных угодий привела к тому, что их постаралась захватить в свои руки племенная знать, и появился класс собственников. В силу этого общий уровень общественного развития полинезийцев был более высоким, чем у меланезийцев. В Полинезии сохранялись лишь пережитки родовых отношений в виде больших патриархальных семей.
Резкое сословное, или кастовое, расчленение существовало почти на всех полинезийских островах. Если отвлечься от местных различий и охарактеризовать в основных чертах этот кастовый строй, то мы увидим следующие основные группы.

Рядом со священными вождями стояли собственно жрецы. Профессиональные служители культа выделялись у полинезийцев в обособленную общественную группу, хотя и неоднородную и неодинаковую на разных архипелагах. В большинстве случаев различались две категории жрецов:
   1. официальные жрецы, служители богов, состоявшие при святилищах; они назывались тохунга или шхуна (буквально - специалист, знающий человек; на Новой Зеландии так называли вообще всяких ремесленников, знахарей, а не только жрецов); эти жрецы обычно стояли близко к вождям, иногда были их ближайшими родственниками;
   2. вольнопрактикующие специалисты, гадатели, предсказатели, колдуны, шаманы и пр., не связанные с официальным культом; их называли таура (таула, каула).
Методы действия жрецов были различны. Тут было и принесение жертв, и моления. Жрецы-таура пользовались и более архаичными шаманскими приемами. Например, на островах Тонга, по наблюдениям Маринера, прежде чем дать ответ на какой-нибудь запрос или высказать свое решение, жрец приводил себя в состояние экстаза. Считалось, что в это время божество вселяется в него. Этот момент экстаза напоминает шаманские действия.

Еще один существенный элемент в религиозной практике полинезийцев - наличие определенных святилищ. У меланезийцев зачатками святилищ можно считать мужские дома и дома тайных союзов, где совершались магические и религиозные обряды. У полинезийцев пережитки мужских домов были тоже, но священными местами отправления культа служили могильники - мораи (марае, малае) - места погребения вождей или знати. Там совершались разные обряды, там приносились жертвы, там стояли изображения богов. Настоящих храмов, не связанных с местами погребений, не было. Первый такой храм был построен лишь в конце XVIII в. на Гавайских островах Камехамехой I - основателем гавайской королевской династии.
С этой организацией культа у полинезийцев связаны и совершенно иные формы представлений о сверхъестественном мире.

С верой в мана была связана и идея табу. Само слово "табу" (many, капу), как известно, полинезийского происхождения; его привез из Океании впервые Дж. Кук. В Полинезии система табу достигла своего крайнего выражения. Табу связывалось с принятием пищи, с хозяйственными занятиями, с войной, с погребальными обрядами и пр. Важнейшим же средоточием системы табу была личность вождя и сфера его власти. Вождь сам был табу для окружающих. Особенно священными и табуированными считались голова вождя и его набедренная повязка. Все, что соприкасалось с вождем, становилось табу: его пища, его жилье, одежда и т. п. Если он, хотя бы случайно, прикасался к чужой вещи, она становилась табу для самого владельца. Если вождь входил в чью-нибудь хижину, хозяева более не могли в ней жить. У вождя острова Таити были особые носильщики, переносившие его на своих плечах, когда он хотел выйти за пределы своей резиденции, чтобы он не ступил ногой на землю: иначе и земля под его ногами стала бы табу для его подданных. Вождь обычно мог по произволу наложить табу, постоянное или временное, на что угодно.
Нарушение табу в одних случаях каралось самим вождем, в других - считалось, что нарушителя должно постигнуть сверхъестественное наказание. Суеверные островитяне были уверены, что нарушитель табу, связанного с вождем, непременно должен умереть, хотя бы нарушение было невольным.
Рассказывают, например, об одном маорийце, который в пути наткнулся на какие-то остатки пищи и съел их, не зная, кому они принадлежат. А узнавши, что это были остатки трапезы вождя, он понял, что совершил ужаснейшее преступление, за которое ему предстоит смерть. И человек действительно от страха умер.
Система табу встречается и у меланезийцев, и у них она имеет, как мы видели, довольно определенный социальный смысл: она служит средством охраны собственности, особенно через мужские союзы. В Полинезии табуация также играла роль охраны собственности; но, кроме того, она выполняла здесь и более широкую функцию политического орудия в руках вождей. Вожди не только по своему произволу в целях личной корысти налагали табу на что им было угодно, но и пользовались этим орудием в политических целях. Табуация заменяла королевские указы, законодательство.
Система табу была настолько тягостна для широких масс, что этого не могли не заметить даже буржуазные исследователи. Ф. Ратцель совершенно справедливо пишет, рассматривая содержание табу: "Табу охватывает жизнь низших классов народа в таком удручающем виде, что отсюда происходит общий гнет, которым жрецы и начальники умели искусно пользоваться для политических целей"

Олицетворение сверхъестественных сил -достигло у полинезийцев значительно более высокого уровня, чем у меланезийцев. У них помимо веры в различных духов природы, духов умерших образовался и обширный, сложный пантеон богов. Пантеон полинезийских богов очень богат, между ними сложные иерархические отношения. Большинство богов связано с явлениями природы и с разными видами человеческой деятельности. Из среды богов выделяются некоторые наиболее крупные фигуры. Очень важен тот факт, что имена самых крупных богов одни и те же на большинстве архипелагов Полинезии. Те Ранги Хироа, лучший знаток полинезийской культуры, объясняет это тем, что основы общеполинезийского представления о богах и общеполинезийской мифологии закладывались еще в древности, в первом тысячелетии н. э., в том центре, откуда потом шло по разным островам расселение предков полинезийцев: на архипелаге Таити, на острове Раиатеа (легендарная Гаваики). Но при сходстве имен, самые образы богов и мифы, связанные с ними, нередко различны на разных архипелагах, - видимо, они продолжали после расселения разрабатываться в каждом месте самостоятельно.

Эта космогония была в значительной степени плодом творчества жрецов, так же как великие божества были предметом культа жрецов и господствующих классов. Народные массы имели слабое представление и об этих мифах, и о великих божествах. У них были свои божества: в каждой общине, в каждом роде, в каждой семье существовали свои местные покровители - божества, духи, к которым человек обычно имел какое-то отношение. А до великих божеств людям было мало дела. Этот факт лишний раз показывает, что от чего зависит: не жречество складывается вследствие того, что нужно служить великим божествам, а, наоборот, образы божеств и связанные с ними мифы создаются жрецами.
Творчество новозеландских жрецов не остановилось на этом. Они дошли до зачатков монотеизма - единобожия. На Новой Зеландии существовал тайный культ единого великого бога, или, может быть, не личного бога, а безличной силы Ио, которая лежит в основе всего и от которой все зависит. Возможно, однако, что идея единого бога Ио зародилась у маорийских жрецов не самостоятельно, а под влиянием проповеди христианских миссионеров.