Материалы, собранные Шебестой, свидетельствуют о том, что самые важные религиозно-магические верования и обряды бамбути связаны с охотой. Бамбути строго соблюдают суеверные охотничьи правила и запреты, совершают магические обряды. Главный предмет их почитания - это некий лесной дух, хозяин лесной дичи, к которому охотники обращаются с молитвой перед промыслом ("Отец, дай мне дичи!" и т. д.). Этого лесного духа (или "бога", по выражению Шебесты) называют разными именами и представляют себе довольно смутно. Очень трудно разобраться, кроется ли под этими разными именами одно и то же мифологическое существо или несколько. Одно из имен охотничьего лесного духа - Торе; но так же называют и сверхъестественное существо, выполняющее другие функции.
Очень крепко держатся у бамбути тотемические верования, гораздо крепче, чем у соседних не пигмейских племен. Значение тотемизма в религии бамбути так велико, что Шебеста назвал их мировоззрение "тотемическо-магическим".
Тотемы у бамбути исключительно родовые (полового и индивидуального тотемизма нет); но многие люди помимо своего родового тотема чтут и родовой тотем своей жены, и тотем сотоварища по посвятительному обряду. Тотемы - по большей части животные (чаще всего леопард, шимпанзе, а также змеи, разные обезьяны, антилопы, муравьи и пр.), изредка растения. К тотему относятся как к близкому родственнику, называют "дедушка", "отец". Верят в происхождение родов от своих тотемов. Строго запрещено употреблять мясо тотема в пищу, даже прикасаться к какой-нибудь части его - к шкуре и пр. Но самая интересная черта тотемизма у бамбути - это вера в то, что душа каждого человека после смерти воплощается в тотемическое животное.
Бамбути верят в некую магическую силу мегбе, которая якобы связывает человека с его тотемом; эта же магическая сила делает человека охотником.
Очень любопытна, хотя и не совсем ясна, система возрастных инициации у бамбути, впервые открытая тем же Шебестой. Посвящение проходят все мальчики между 9 и 16 годами. Обряды совершаются коллективно, над целой группой мальчиков. Их подвергают операции обрезания и другим тяжелым испытаниям: их бьют, мажут разными нечистотами, запугивают плясками в страшных масках, заставляют лежать неподвижно на животе и т. д. Посвящение сопровождается моральным назиданием. Во время посвящения мальчикам впервые показывают гуделку, трубу и другие предметы, связанные с обрядами; эти священные вещи женщины и дети не могут видеть. Происходит все это в лесу, где строится особая хижина; женщины туда не допускаются, но все мужчины участвуют в обрядах. Весь ритуал посвящения связан с образом лесного духа Торе. Инициации рассматриваются как своего рода приобщение к магической силе, необходимой охотнику. Прошедшие инициацию составляют, по сведениям Шебесты, как бы тайный мужской союз Торе, названный так по имени лесного бога.
По сравнению с этими главными формами верований бамбути, другие не имеют существенного значения. Погребальный культ не развит, представления о духах умерших (лоди) очень смутны; впрочем, у бамбути господствует мнение, что они воплощаются в тотем. Есть мифологический образ какого-то небесного существа (Мугаса, Некунзи), творца, связанного с луной или грозой: его считают злым, так как он убивает людей (то есть создал людей смертными). Культа его нет.

Рассмотрим пока семейно-родовые формы культа предков. В. верованиях народов Африки духи предков фигурируют обычно как существа, покровительствующие семье и роду. Однако это не абсолютно благодетельные, добрые по природе существа. Они чаще оказываются требовательными, придирчивыми, требуют принесения жертв и поклонения и только при этом условии покровительствуют своим потомкам; в противном случае они наказывают их. Различные болезни и другие несчастья нередко приписываются тем же духам предков, но у некоторых народов - духам предков чужих родов.
Один из типичных примеров - верования скотоводческого народа тхонга (тонга) в Южной Африке, описанные миссионером Анри Жюно. У тхонга главный предмет почитания - души умерших (псиквембу, в единственном числе - шиквембу). Каждая семья почитает две группы духов предков: с отцовской и с материнской стороны; последним иногда отдается предпочтение, в чем можно видеть следы материнско-родового строя. Однако культ этих духов семейный: обрядами и принесением жертв руководит старший в семье мужчина, особо торжественные жертвоприношения совершаются при важных семейных событиях (свадьба, тяжелая болезнь и т. п.). Правда, и в семейном культе сохраняется родовой принцип: замужняя женщина не принимает участия в почитании предков семьи, так как происходит из другого рода и у нее свои предки. Каждый старый человек, мужчина или женщина, после смерти становится предметом почитания в своей семье. Тхонга верят, что умерший человек сохраняет свои человеческие свойства: любит, чтобы о нем заботились, за пренебрежение и невнимание сердится и наказывает. Предки строго следят за соблюдением обычаев и нравственности. Пребывают духи предков в заповедных лесах вблизи места погребения. Они могут являться людям и наяву, в виде животных, либо во сне.
Сходные формы культа предков описаны миссионером Бруно Гутманом у народа джагга (Восточная Африка). Этот культ у них тоже семейный и опять-таки со следами родовой экзогамии; женщины, пришедшие в семью из другого рода, не принимают участия в поклонении семейным предкам. Сами духи предков разделяются по возрасту. С наибольшим усердием почитаются духи недавно умерших предков, ибо о них хорошо помнят. Джагга верят, что, получая обильные жертвы, эти духи покровительствуют семье. Духи прежде умерших не получают жертв, так как считается, что они будто бы оттеснены на задний план недавно умершими, поэтому голодны, злы и стараются мстить своим потомкам, оставляющим их без внимания. Наконец, умершие давным-давно вообще исчезают из памяти живых и их совсем не почитают.

Можно думать, что культ фетишей в Африке - по крайней мере личных фетишей, которые численно сейчас преобладают, - развился как своеобразная форма индивидуализации религии, связанной с распадом старых родовых связей. Отдельная личность, чувствуя себя недостаточно защищенной родовым коллективом и его покровителями, ищет для себя опоры в мире таинственных сил.
Фетишем может быть любой предмет, почему-либо поразивший воображение человека: камень необычной формы, кусок дерева, части тела животного, какое-нибудь изображение - идол. Нередко предмет в качестве фетиша выбирается наугад. Если после этого человеку что-нибудь удастся, он считает, что фетиш помог, и оставляет его себе. Если, напротив, произошла какая-то неудача, тогда фетиш выбрасывают, заменяют другим. Обращение с фетишем двойственное: за оказанную помощь его благодарят жертвой, за небрежность наказывают. Особенно интересен африканский обычай истязания фетишей, притом не ради наказания, а ради побуждения их к действию. Например, прося о чем-нибудь фетиш, в него вбивают железные гвозди, так как предполагается, что фетиш, испытывая боль от гвоздя, лучше запомнит и сделает то, о чем его просят.

По обычаям, соблюдавшимся в Лоанго, чем могущественнее был король, тем разнообразнее были запреты, которые налагались на него. Они касались всех его действий: еды, ходьбы, сна и пр. Не только сам король, но и его наследник должны были с детства подчиняться подобным запретам, и они постепенно все нарастали.
Не меньше и примеров суеверного страха перед вождем. Жители Казембе (в Анголе) считали своего вождя столь священной особой, что одно прикосновение к нему угрожало им немедленной смертью; чтобы предотвратить ее, прибегали к сложной церемонии.
Из суеверного страха перед священным вождем табуировалось его имя, которое никто не смел произнести.
Еще чаще и еще строже табуировалось имя умершего вождя.
Из сверхъестественных способностей, приписывавшихся вождям, самой важной для народа была способность вызывать дождь, необходимый для земледельческих работ. В Укусума (к югу от озера Виктория) одна из главных обязанностей вождя заключалась в обеспечении подданных дождем; в случае продолжительной засухи вождя изгоняли за нерадивость. Такая же обязанность лежала на царе в Лоанго: к нему в декабре месяце ежегодно приходили его подданные и просили "сделать дождь"; он выполнял соответствующий обряд, пуская стрелу в воздух. У народа вамбугве (Восточная Африка) вождями были тоже "делатели дождя"; у них было много скота, который попадал к ним в руки в качестве натуральной платы за выполнявшиеся ими обряды вызывания дождя. Сходное положение было у ваньоро (Уганда) и у ряда нилотских народов.
Так как у многих народов Африки вожди считались как бы управителями природных и атмосферных явлений, то отсюда возникло поверье, что вождем может быть только нестарый, физически крепкий и здоровый человек, ибо дряхлый и больной вождь не может справиться со столь важными обязанностями. Этим мотивировался обычай, известный многим народам, лишать власти или даже умерщвлять вождя, физически ослабевшего или одряхлевшего; иногда это делалось просто по достижении вождем определенного возраста. Так, шиллуки (верхний Нил), оказывавшие очень высокое почтение своим вождям, не давали им, однако, состариться или лишиться здоровья, боясь, что иначе перестанет плодиться скот, загниет на полях урожай да и люди будут чаще болеть и умирать. Поэтому при первых признаках ослабления вождя (о чем раньше других узнавали его многочисленные жены) подчиненные ему вожди умерщвляли его, что нисколько не мешало возданию божеских почестей его духу. Сходный обычай был у соседнего народа динка, где вожди были прежде всего "делателями дождя"; у них сам вождь, лишь только он замечал, что начинает стареть или слабеть, говорил сыновьям, что ему пора умирать, и желание его исполнялось.
Таким образом, на этой стадии развития - стадии военной демократии - обычаи и верования, связанные с культом вождей, хотя и весьма почетны для последних, но в то же время зачастую весьма обременительны для них самих и даже прямо угрожают их жизни. Поэтому не удивительно, что по мере упадка общинных демократических традиций и усиления власти вождей они восстают против этих обычаев. Вот один из примеров. В 70-х годах XVIII в. повелитель небольшого королевства Эйео (Ойо) решительно воспротивился предложению "отдохнуть от трудов", которое ему сделали его приближенные (понимая под этим добровольную смерть), и заявил, что он, напротив, намерен и впредь трудиться для блага подданных. Возмущенные подданные подняли восстание против короля, но были разбиты, и король-новатор установил новый порядок престолонаследия, отменив неприятный обычай. Однако обычай оказался живучим и, судя по некоторым сообщениям, еще через 100 лет, в 80-х гг. XIX в., не был забыт.
В деспотических государствах Гвинейского побережья, Межозерья и других районов Африки короли, хотя нередко и подвергались ритуальным ограничениям и строгому этикету (ритуального же происхождения), в большинстве случаев уже не уходили преждевременно из жизни в угоду суеверной традиции. Особа короля обычно считалась священной, ему воздавали почести как живому божеству. Как сообщали наблюдатели, король Бенина (государство в бассейне р. Нигер) - фетиш и главный предмет почитания в своих владениях, занимал "более высокий пост, чем папа в католической Европе, потому что он не только наместник бога на земле, но сам - бог, подданные которого и повинуются и почитают его как такового". Бронзовые изображения короля и его жены ставились на алтарь предков во дворце и служили предметом поклонения.
Умершие же вожди и короли повсеместно, по всей Африке, были предметом племенного или общенародного культа, и притом едва ли не важнейшим. Этот культ тесно связан с родовым и семейным культом предков (разница та, что первый был публичный, а второй - частный, домашний). В то же время он был неотделим от культа живых вождей.
В демократически организованных племенах культ предков вождей состоял из обычных молений и жертвоприношений, таких же, как при поклонении родовым и семейным предкам. Так обстояло дело у гереро, у тхонга, у зулусов и у многих других народов. Но в деспотических государствах культ умерших вождей приобретал особенно внушительные, и притом жестокие формы. Нередко приносились человеческие жертвы - как при погребении вождя, так и при периодических или иных поминках. Убивали в качестве жертвы рабов, осужденных преступников; жертвоприношение было одновременно формой смертной казни. В том же Бенине был обычай при погребении короля зарывать с ним вместе и тела принесенных в жертву слуг, а также ближайших сановников. На поминках приносились еще более обильные человеческие жертвы, по прежним сообщениям до 400-500 человек за раз. Если недостаточно было осужденных, которых специально для этого случая держали в тюрьмах, то хватали и ни в чем не повинных, свободных людей. У некоторых народов Западной Африки эти люди, принесенные в жертву при поминках по умершему королю, считались как бы вестниками, которых отправляют в загробный мир, чтобы доложить умершему повелителю, что в его царстве все обстоит благополучно. Объективный же смысл этой террористической практики состоял в том, что подобные религиозные обычаи и верования помогали укреплять власть вождей, оторвавшихся от общины и ставших над ней как принудительная сила.