Когда ранее единое воинство мятежников погрузилось в идеологические конфликты, Назриэль попыталась найти для своего разобщенного Дома ясный путь. Она оставалась верной вождю восстания и последовала за ним в Кровавый Легион. Многие присоединились к ней и Деннице. Находясь рядом с Люцифером, она проявила величайшие доблести Ашару. Даже посреди бушующего спора Назриэль оставалась воплощением спокойствия и заботы. Ее милосердное прикосновение уменьшало самую жестокую боль, и одно ее присутствие изгоняло давящий страх из сердец воинов Кровавого Легиона. Но со временем – что за ирония судьбы! – она начала терять веру в правильность своих поступков, хотя и не признавалась в этом даже самой себе. Жестокости войны огорчали ее, она с трудом могла найти оправдание боли и страданиям, пусть даже причиняемым из благих намерений.
Тогда она заглушила сомнения и неуверенность слепой искренней верой в Денницу. Его неизменное чувство «правильности» отвергало возможность недоверия; знать его означало чувствовать согревающий, успокаивающий жар его решимости и убежденности. А Назриэль его знала. Она была одной из его ближайших советников и доверенных лиц, хотя и избегала военных кампаний, возглавляемых его помощниками. Она изо всех сил сдерживалась, стараясь не обременять его своими сомнениями, и в его присутствии вновь и вновь обретала уверенность в правильности выбранного пути. Сама того не понимая, она перестала верить в дело и начала верить в вождя. Никто не мог превзойти Назриэль в ее преданности Люциферу и его делам, и ходили слухи, что ее привязанность была вызвана не только идеологической близостью.
Будучи самым старшим из восставших ангелов Второго Дома, Назриэль являлась главой Ашару. Но она полагала, что определять политику целого Дома и отдавать строгие приказания подчиненным Кнутам значит поступать вопреки осознанному выбору Ашару, присоединившихся к мятежу. Вместо этого она решила воодушевлять Ашару своим примером. В сердце своем – особенно в последние годы войны – она чувствовала, что едва ли справедливо призывать подчиненных к решительным действиям ради дела, в истинности которого она сама сомневалась. Но, несмотря на все ее сомнения и колебания, повсюду ее считали воплощением безмятежности и сострадания, ей подражали многие Ашару с образом Даган, не охваченные злобой, горечью и обидой.
Несмотря на всю разницу мировоззрений и целей, Ашару были едины в своей решимости послужить восстанию и проявить себя на поле боя. У многих Домов их роль в войне определялась склонностями, знаниями и иными способностями. Так было и с Ашару, которые быстро нашли себе занятие, позволявшее приносить максимальную пользу. Власть над воздухом и ветрами сделала их превосходными разведчиками и шпионами, быстрыми и зоркими; глаза их видели все, что происходит в мире. Те Кнуты, что ранее приносили дыхание жизни, теперь стали целителями, защитниками и военными лекарями. Назриэль была величайшей из них, и многие Кнуты пожертвовали всем, что у них было, ради достижения мира и покоя.
Многие ангелы Второго Дома приносили обитателям Земли дыхание жизни, но Мандалагор и его собратья были созданы для иных целей. До падения он был Мандалагором Силой Эмпирея, он знал радость чистого неба и ясного дня, когда взорам был открыт весь мир, от края до края. Мандалагор был еще одним ангелом Второго Дома, приносившим покой всему вокруг. Но то был не покой, который чувствуешь в объятиях заботливых родителей, а безмятежность чистого, ясного неба.
Хотя он не был связан с людьми так тесно, как его собратья-Кнуты, он все же остро чувствовал всю несправедливость ситуации, в которой оказались Адам и Ева, и понимал противоречивость приказаний Бога. Многие ангелы Второго Дома, не ощущавшие всепоглощающей любви к людям, решили довериться воле Неба и отвергли ересь Ахрималя, поэтому Мандалагор был одним из самых высокопоставленных ангелов образа Аншар, присоединившихся к Люциферу. Он сделал свой выбор с открытыми глазами и без сомнений в душе, потому что даже его сверхъестественное зрение не позволило ему увидеть лучшего пути. Не в силах поколебать решение своих повелителей, он с высоко поднятой головой вышел вперед, чтобы присоединиться к Деннице, и, к радости своей, обнаружил, что многие его товарищи и младшие ангелы Небесного Свода последовали за ним, вдохновленные его примером.
Во время войны Мандалагор проявил себя как один из самых благородных и выдающихся членов Второго Дома. Получив от Люцифера звание Старшего лорда Чистого горизонта, он обучал многих известных и умелых шпионов и наблюдателей. Постепенно Мандалагор дорос до звания барона Алебастрового Легиона, с чистым сердцем помогая Азраилу находить людей, нуждавшихся в мягкой, скорбной опеке Легиона.
Ужасно, но многие обозлившиеся Кнуты совершенствовали теневые стороны своих умений, создавая ядовитые и дурманящие песни вместо мелодий исцеления и заботы. Такие демоны, как печально известный Рийязгор Черная Туча, испытывали удовлетворение, деморализуя противников болезнями, которые ослабляли сердца и волю смертных, сохранивших верность Небу. Они терзали земли ангельского воинства болезнями, разложением и прочими несчастьями, ставшими настоящей насмешкой над некогда доверенными Кнутам дарами жизни. Их действия часто вызывали гнев остальных Ашару, опечаленных таким недостойным использованием сил Дома и напуганных его результатами. Постепенно эти разногласия привели к спорам, переросшим в ссоры, которые со временем породили неявный раскол в рядах ранее единого Дома Нарастающего Ветра.
Рийязгор Черная Туча был, возможно, полной противоположностью доблестному Сонму Даган. Он вступил в войну с теми же мечтами и надеждами на искупление, как и остальные ангелы Второго Дома, но страдания смертных омрачили его дух. Когда Каин совершил первую жестокость, убив своего брата Авеля, на Рийязгора обрушилась прокатившаяся по миру волна хаоса и увлекла его за собой.
Когда к нему вернулся разум, он понял, что марширует в рядах армии Аваддона, идущей к Сагану, а на кончиках пальцев у него трепетал ветер. Где-то в глубине души ворочалось новое ощущение – ненависть, и когда он вскинул руки, чтобы обрушить на защитников Сагана бурю, ветер наполнился ядовитой желчью и чувством отчаяния. Именно Рийязгор неосторожно показал демонам Второго Дома, какими разрушительными силами они владеют и как быстро здоровье может превратиться в недуг. Другие Ашару последовали его примеру, радуясь новым возможностям, и вскоре на поле битвы перед Саганом обрушились волны болезней и яда.
После падения Сагана Рийязгор стал одним из самых известных Кнутов и выдающихся воинов Эбенового Легиона. Его целеустремленность позволила ему быстро подняться до звания старшего лорда. Он возглавлял отряды сорвиголов, заражавших болезнями земли противника и ослаблявших вражеские войска. Способности и склонности Кнута сделали его опасным врагом для армий Михаила, которые всеми силами старались захватить или уничтожить его. Коварство и опыт позволили ему избежать всех ловушек, но затем другая Ашару – Тамариэль Сладкое Дыхание, воительница Железного Легиона – застала его за попыткой отравить водный источник у деревни. Ему с трудом удалось спастись, но с тех пор он затаил злобу против всех милосердных Кнутов.
Он был среди тех, кто громко призывал к наказаниям для Кнутов, уделявших все внимание людям и пренебрегавших обязанностями перед товарищами, и ходили слухи, что он лично нападает на Ашару, которых считает предателями. Никакими доказательствами эти слухи не подкреплялись, но все Кнуты, кроме самых отчаянных, предпочитали держаться от него подальше.
Война, как это ни печально, уничтожила чистоту и невинность ангелов Небесного Свода. Сама природа войны требует жертв и компромиссов, а военачальники мирятся с необходимыми потерями в войсках ради победы над врагом. Подобный обмен был неприятен Ашару, которые считали, что любой вред, причиняемый обитателям Земли, нужно смягчать и устранять, а не считать его средством на пути к цели. Поэтому так мало Ашару было среди военачальников и стратегов. Большинство из них склонялось к обязанностям разведчиков, советников и защитников, считая, что в этом случае можно примирить использование умений и моральные принципы.
С другой стороны, безжалостные Ашару были готовы обменять короткие и бессмысленные человеческие жизни на преимущества в войне. Они раздражали демонов других Домов холодным безразличием к судьбам тех существ, ради которых они пали. И даже они, не стремясь к власти, предпочитали оставить бразды правления в руках Дьяволов и продолжить службу в войсках мятежников в качестве высококлассных специалистов по обнаружению и уничтожению.
Ашару в войне
Выбрав новые роли, Ашару решили полностью посвятить себя войне. Вопреки все усиливающемуся расколу среди членов Дома, множество могущественных Ашару – их численность в войсках Люцифера уступала лишь численности Дьяволов – обычно относились к своим заданиям с присущей им основательностью. Работе в больших командах и отрядах Ашару - которые, как и Ламассу и Халаку, тянулись к людям, - предпочитали обязанности пастырей, наставников, целителей и разведчиков. В результате единство Второго Дома постоянно подвергалось испытаниям. Редко когда Ашару работали группой или искали совета у своих собратьев. Каждый Кнут поступал так, как ему велело сердце и как приказывал начальник, практически не обращая внимания на политику Дома.
Разумеется, отсюда не следует, что Дом Нарастающего Ветра перестал существовать как единое целое и превратился в скопище неуживчивых одиночек. В армии Люцифера Ашару были превосходными разведчиками, их власть над ветром позволяла им развить невообразимую скорость. Вместе с теми ангелами, что управляли таинственными путями мира, Ашару передавали сообщения между бастионами, укреплениями и человеческими селениями. Они доставляли сообщения туда, куда не могла проникнуть сверхъестественная речь демонов.
В результате они постоянно обменивались сообщениями с другими Ашару, встречались друг с другом то здесь, то там, чтобы передать или принять послание. Хотя Ашару редко собирались большими группами, многие из них поддерживали постоянную связь с несколькими демонами из своего Дома, создав своего рота информационную сеть, накрывшую земли под властью Люцифера. При встрече они делились новостями и идеями, и информация о событиях во Втором Доме на крыльях посланников распространялась по всему миру. Такой способ общения, несколько хаотичный и бессистемный, полностью устраивал Ашару, которые выполняли свои обязанности без всякой центральной власти.
Вклад Ашару в войну был неоценим, но они старались избегать прямых боевых столкновений. Их силы лучше всего проявлялись на расстоянии, шла ли речь о своре секретных сведений или о распространении чумы. Привыкнув за тысячи лет к тайной и незаметной деятельности, даже самые жестокие и кровожадные Кнуты предпочитали демонстрировать свои способности с безопасного расстояния. Ашару пришлось смириться с тем, что война требует жертв и уступок, но мало кто их них получал удовольствие, становясь причиной разрушений и смерти.
Таким образом, нельзя сказать, что жестокость была присуща всему Дому Ашару. Их силы были связаны с наблюдением, движением и исцелением; темные стороны этих сил приносили боль и страдания, но они редко использовались в боях. Ашару – и зловещие разносчики болезней, и милосердные защитники – предпочитали держаться в стороне от жестокостей битв, оставляя их другим, более приспособленным Домам. Те Ашару, что все же выбрали для себя путь воина, обычно использовали свои способности для защиты людей. И лишь самые опустившиеся из Кнутов находили удовлетворение в стычках с другими демонами.
Многие Ашару ровным счетом ничего не знали о тактической деятельности, связанной с оставшимися верными Небу человеческими племенами. В начале войны Ашару могли броситься на помощь попавшему в беду человеку, не разбираясь, был ли этот человек мятежником или одним из подданных Небес, даже если из-за этого им приходилось ссориться с демонами из других Домов. Именно из-за людей восстали Денница и его сторонники, и многие Ашару чувствовали, что причинение вреда людям, оказавшимся по другую сторону баррикад, станет жестокой насмешкой над их открыто высказанными убеждениями. Пошло немало времени, прежде чем Ашару избавились от этих душевных порывов или научились подавлять их, поэтому в делах, связанных с людьми, союзники часто считали Кнутов ненадежными товарищами.
Дальнейшее грехопадение
Чем дальше, чем сложнее становилось для Ашару сохранять безмятежность и положительный настрой. Мир был устлан телами некогда любимых людей, давно покинутых и забытых, а люди, которые сражались бок о бок с мятежниками или в рядах их противников, проявляли такую дикость и жестокость, что даже ангелы научились у них ненависти. Жестокость была немыслима до того мгновения, когда человек, движимый завистью, убил своего брата, заставив при этом содрогнуться весь мир. Впервые демоны познали ненависть, ревность и месть.
Сердца Ашару были разбиты теми жестокостями, которым демоны научились у своих детей. Они по-прежнему пытались быть защитниками, хранителями, целителями, но далеко не все Кнуты смогли сохранить прежнюю целеустремленность перед лицом столь бессмысленного зла. Зло было совершено людьми, ради которых демоны некогда восстали, и этот факт воспринимался падшими как своего рода горькое воздаяние за все принесенные ими жертвы. Многие ангелы Второго Дома отвернулись от людей, обвинив их во всем, что ангелам пришлось пережить.
Все чаше и чаше Кнуты обрушивали свои силы на людей, которых некогда столь ревностно защищали. Там, куда раньше они несли исцеление, теперь бушевали болезни; они отравляли землю и распространяли смерть среди человеческих племен. Создавалось впечатление, что они наказывают людей, оказавшихся недостойными защиты, содеявших зло или проживших бесцельные, бессмысленные жизни. Но слишком скоро демоны перестали различать жертвы. В конце концов, стоило ли скорбеть о столь короткой, непримечательной жизни?
Даже добрейшие и достойнейшие из ангелов поддались страстям и ужасным порокам, зародившимся в мире после Первого Убийства и падения Сагана. Щедрость превратилась в жадность, а преданность сменилась одержимостью с той же неизбежностью, с которой сменяются времена года. Недуг охватил весь Второй Дом, от самых младших ангелов до высокопоставленных Ашару. Даже Псидиэль, Владыка Обновления, уступавший в величии лишь самой Назриэль, поддался порче. До Падения он был подчиненным Назриэль, ангелом с образом Пробуждения, целителем. Когда Ахрималь положил начало Великому Спору и ангелам пришлось решать, на чью сторону становиться, Псидиэль доверился мудрости своей начальницы и поступил так же, как она. Он следовал за ней на протяжении всего восстания и стал одним из ее ближайших союзников.
Второй Дом не отличался любовью к официальной иерархии, но все же Псидиэля можно назвать первым заместителем и помощником Назриэль. Он пользовался заметным уважением со стороны остальных Кнутов. Мало кто был столь предан делу Ашару, и часто Псидиэль отправлялся на опасные задания, чтобы принести утешение людям, оказавшимся на спорных территориях. Но со временем семена горечи, таившиеся в глубинах мятежа, проросли в душе Псидиэля, как и в душах многих демонов. Боль, терзавшая человечество во время восстания, и потеря многих возлюбленных товарищей породили сомнения и неуверенность. Псидиэль решил, что восстание было делом ненужным и тщетным, ведь теперь ангелам приходилось наблюдать, как умирают столь любимые или люди, прожив короткие, полные скорби жизни.
Псидиэль присоединился к восстанию из-за глубокой, искренней веры в Назриэль, а не потому, что ощутил правоту мятежников. И теперь, сожалея о своем решении, он начал обвинять свою начальницу в том, что она запутала его и склонила к бессмысленному бунту, единственным результатом которого было всеобщее проклятие. В конце концов его чувства к Назриэль – которые, как говорят, были куда более пылкими, чем простая преданность подчиненного командиру, - сменились обидой и горечью. Со временем обида его крепла, подпитываемая слухами о связи Назриэль с Денницей и бесполезностью Падения, остро переживаемой Псидиэлем.
Когда решимость сменилась покорностью, а радость – печалью, Псидиэль стал по-другому относиться к человечеству. Не желая более рисковать ради порочных и ничтожных людишек, он стал суровым и беспристрастным судьей человеческой породы. Только соответствие высочайшим стандартам могло вызвать в нем восхищение, для людей менее совершенных он стал жестоким надсмотрщиком, чьего внимания избегали и боялись. Испортившийся характер вынудил его покинуть Кровавый Легион, в который он вступил вслед за Назриэль. Он присоединился к Эбеновому Легиону Аваддона, сочтя его более подходящим для себя. Постепенно жестокости войны превратили его бесстрастность во враждебность, и он начал искать людей, которые, по его мнению, были недостойны жить – почти все были недостойны, - чтобы наказать их смертью. Увы, но многие демоны последовали его примеру.
Кнуты научились смотреть на людей как на пешки, шахматные фигурки, которые надо защищать и оберегать просто потому, что они могут повлиять на исход войны. Человеческие племена, оставшиеся верными Небесам, стали целями, на которых можно было продемонстрировать превосходство мятежных ангелов. Многие из Кнутов отбросили прочь привязанность к людям, из-за которых они пали, и научились сражаться так же яростно, как и Рабису.
Против этих Кнутов выступали их собратья из числа Ашару, последовавших за Дагоном в Железный Легион. Они исцеляли раны, наносимые их товарищами и ангелами Небесного воинства. Они лечили болезни и, как всегда, яростно защищали своих смертных подопечных. Даже перед лицом порока и отчаяния эти бывшие ангелы не забыли, что значит любить. Так было до тех пор, пока они не были сброшены в Бездну и не поддались силам пустоты.
Сонм Даган стал воплощением этой бескорыстной преданности, неустанно трудясь ради блага неблагодарного человечества. Эта группа, тесно связанная со Вторым Домом, поставила свои обязанности Ашару и Хранителей превыше долга перед легионом и товарищами. Во главе Сонма стоял Гадриэль, некогда бывший Силой Солнечного Поцелуя, а в новой иерархии Люцифера получивший звание лорда.
После падения Гадриэль стал Владыкой Полного Исцеления и собрал вокруг себя единомышленников-Ашару, желавших служить человечеству. Эта группа ангелов считалась составной частью Железного Легиона, которым командовал могущественный Дагон, но практически не принимала участия в его делах. Ашару Гадриэля предпочитали заботиться о здоровье людей, неустанно трудясь ради их блага. Они исцеляли людские селения, зараженные злокозненными Кнутами, и возвращали к жизни выжженные войною земли. Неудивительно, что им часто приходилось вступать в столкновение с менее милосердными Кнутами и Пожирателями, в том числе и из числа соратников. Сонм делал все, чтобы уменьшить влияние этих злобных демонов.
Сонм Даган нес сострадание и в земли, находящиеся под властью Михаила и Небесного Воинства, хотя редко когда открыто противостоял действиям своих союзников по мятежу. После первых столкновений с верными Небу ангелами Ашару оставили в покое: ангелы, продолжая внимательно наблюдать за ними, все же не решались подвергнуть сомнениям столь благо-родные поступки.
Так случилось, что деятельность Сонма Даган породила сомнения в душах верных Небу ангелов, которые видели, с какой заботой и состраданием относятся к людям их бывшие собраться и как не похожи они на привычный образ мятежников, движимых высокомерием и жадностью. Но после Падения и последовавшего за ним наказания Люцифера и его союзников сомневающиеся ангелы не хотели открыто вести беседы со своими врагами. Вместо этого они порешили не беспокоить те силы противника, которые распространяли вокруг себя мир и покой.
Увы, но политика невмешательства не могла длиться вечно, и по мере того, как мир все больше погружался в трясину порока и жестокости, членам Сонма Даган все труднее становилось добираться туда, куда звал их долг. Гадриэль не желал отказываться от попыток принести исцеление всему человечеству, и в конце концов попал в плен к ангелу Скуриэлю, Силе Пятого Дома. Сонм так и не узнал, какая судьба постигла его и бывших с ним трех товарищей. С печалью в сердцах продолжали они свою работу под руководством Нексалгора Танцующего Света, и чем ближе подступали к ним враги, тем сильнее сокрушались они о гибнущих людях.
