Седьмой Дом стал первым шагом к более широкому видению Мироздания, Второго Мира, возникшего на основе первого, и цель его со временем должна была стать очевидной. Замысел Господа был далек от завершения, и первые указания на этот Второй Мир появились чуть позже, во время создания новых живых существ, которые оказались превыше всех остальных тварей господних и стали называться людьми. Чтобы добиться настоящих перемен, нужно было положить конец существованию некоторых вещей, а не поддерживать их постоянный рост. Ангелы Седьмого Дома были предвестниками перехода от творения к росту и изменениям, по крайней мере, так объяснил Господь.
Но это видение будущего должно было держаться в тайне, чтобы не отвлекать младших ангелов от их обязанностей. Престолы вернулись к собратьям и пояснили им, что у Господа были свои причины для создания Седьмого Дома, и большая часть ангелов удовлетворилась этим ответом. В конец концов, так сказал Господь. Но кое-кто все же задавался вопросами о целях и значении этого Второго Мира, а также о своей возможной роли в нем.
Таинственность земель мертвых и Второго Мира порождала беспокойство. Если учесть, что попасть в иной мир могли только ангелы Седьмого Дома, у всех остальных были причины для тревоги. Никогда ранее шесть Домов не были отрезаны от какой-либо части мироздания. Может быть, именно это глухое беспокойство, первое, свидетелем которого было Мироздание, стало тем семенем, из которого позже вырос мятеж.

Хотя старшие Дома повиновались слову Господа, они вовсе не обязаны были радостно приветствовать членов Седьмого Дома. Общение между младшими ангелами Дома Второго Мира и равными им по положению представителями других Домов было весьма ограниченным, и прочие слуги Божьи предпочитали держаться в стороне от Ангелов Смерти. Жнецов это не беспокоило. Они считали, что выполняют благородную обязанность, требующую ответственности и понимания более полного, чем нужно было для создания живых существ. Они должны были наблюдать за организмом на протяжении всей его жизни, следить, как он взаимодействует с окружающей средой, и решать, когда он сделал все, к чему был предназначен. Им нужно было понять весь жизненный цикл существа, чтобы увидеть, в какой момент его влияние на мир прекращается, а само оно готово к последнему прикосновению. Жрецы работали по одному, наблюдая за группой организмов, легко скользя меж слоями реальности и отслеживая, как меняются их подопечные со временем. Каждое умирающее существо в конце встречалось с Ангелом Смерти, и уход его был отмечен одной из сил мироздания.

Ангелы Седьмого Дома гордились своей работой. Их роль была схожа с обязанностями современного садовника, который совершенствует первозданную красоту природы, убирая из нее ненужные фрагменты. Глубоко в душе Жнецы считали, что они доводят до совершенства Божье творение, сглаживая острые углы, оставленные другими Домами, и оттачивая собственные умения, которые могли бы понадобиться на следующих этапах воплощения божественного замысла. Обязанности их не всегда были легки. До Падения мир был невыразимо прекрасен, и смерть хотя бы одного фрагмента этого великолепного живого полотна вызывала скорбь. Жнецы велели себе помнить всех живых существ, которых они вынуждены были убить. У каждого создания было свое место в мире, и потому его нельзя было забывать, даже после того, как его материальная составляющая возвращалась в мир. Жнецы научились полностью, всей своей нечеловеческой сущностью, сосредотачиваться на моменте смерти, сохраняя в памяти все мельчайшие признаки создания, которого они на всех уровнях бытия низводили до состояния сырой материи. Эта сосредоточенность дала Дому понимание природы живых существ, недоступное остальным Домам. Дом Небесного Свода понимал суть творения, Дом Сфер мог частично определить судьбу, но только Жнецы понимали, что живые твари меняются на протяжении всего своего существования, становясь чем-то большим, чем были в момент творения.
Постепенно Жнецы осознали, что мир меняется без прямого вмешательства ангелов. Творение больше не было прерогативой ангельского сонма; оно казалось внутренней характеристикой Божьего замысла.
Узиэль, Престол Разлук, поведал об этом Господу, который улыбался, слушая его. «Теперь вы начали понимать Второй Мир, как Я и ожидал» - сказал Он. – «Это не место, и конечно же, это не ваше царство смерти. Это новая эпоха Мироздания, та, которая наступит еще не скоро. Но к ней нужно готовиться, и ваше понимание говорит Мне, что пришло время для нового дня творения. Благодарю тебя, Узиэль. Ты и твой Дом порадовали меня».
Узиэль отошел от Господа, радуясь, что Бог наконец рассказал ему о грядущей судьбе его Дома.

Для того, чтобы полученные от Узиэля новости распространились между членами Дома, понадобилось время. Хотя Жнецы прекрасно могли разговаривать друг с другом, где бы они ни находились, они редко пользовались этой способностью в знак уважения к смерти. Не вовремя полученное сообщение могло помешать концентрации ангела в решающий момент распада. Вместо этого почти все общение между Ангелами Смерти проходило тогда, когда они сталкивались друг с другом в процессе выполнения своих обязанностей. Иногда члены Дома встречались в тех случаях, когда по замыслу Господа несколько созданий должны были погибнуть одновременно. Получив предупреждение от ангела Дома Сфер, Жнецы собирались в одном месте и выполняли свою работу. Прежде чем разойтись, они могли поговорить о существах, только что покинувших мир, поделиться воспоминаниями и обменяться новостями обо всем, что происходит в мире. Именно через такие встречи распространялись вести о беседе Узиэля с Господом и грядущем появлении человечества, день которого еще не наступил.
Порою Господь приказывал стереть с лица планеты целые отряды организмов, чья роль в процессе творения подошла к концу. В таких случаях Жнецы собирались en masse, чтобы выполнить свою работу и стать достойными свидетелями ухода этих существ. Эти собрания были образцом координации, и высокопоставленные члены Дома могли быть уверены, что их подчиненные окажутся каждый на своем месте в тот самый момент, когда начнется массовое вымирание.
Разумеется, подобные события не могли вызвать у остальных Домов любовь к Жнецам. Целые отряды существ, многие из которых находились под надзором Шестого Дома, Дома Дикой Природы, в одно мгновение сметались с лица Земли. Не понимая, что такое Второй Мир, остальные Дома не могли понять и необходимости таких жертв. Недостаток общения между Жнецами и представителями других Домов не позволял старшим ангелам узнать, какую работу выполняют Жнецы, запоминая всех уходящих существ. Отторжение, которое ощущали Ангелы Второго Мира, становилось все сильнее с каждым подобным случаем.

Прочие Дома так и не поняли – а Узиэль не стал об этом говорить, - что Жнецы сами не понимали природы Второго Мира. Когда Господь создал Узиэля и его собратьев, Он сказал им, что их обязанностью будет готовиться ко Второму Миру, который последует за первым, но объяснил лишь, что им нужно будет ввести в мир смерть. Со смертью каждого создания тень мира, которые остальные Дома ошибочно называли Вторым, разрасталась, питаясь духовными останками почившего существа.
Самому Дому было достаточно столь очевидного подтверждения их великой судьбы, и его ангелы выполняли свои обязанности с величайшим усердием, которое мешало им общаться с остальными Домами. Работая, они ожидали наступления того дня, когда Бог откроет им, что же их ждет впереди. Так Дом существовал до появления человечества.

Из всех живых существ, наполнявших Мироздание, только люди оказались неподвластными Ангелам Смерти. Поначалу Жнецов это не беспокоило. Они вовсе не желали проявлять свои умения по отношению к самым совершенным из созданий Господа. Вместо этого Дом Второго Мира с наслаждением смотрел на людей, размышляя над тем, какую роль будут играть эти существа в те дни, которые только должны наступить. Ограниченность и невежество людей несколько смущали их, но затем они поняли, что судьба человечества может быть связана с обещанным Господом Вторым Миром, их собственным пониманием изменчивой природы мироздания и ролью Жнецов в будущем Божественного замысла.
И все же Жнецы, издали наблюдая за людьми, ощутили знакомое остальным ангелам разочарование из-за ограничений, которые Господь наложил на людей, и разочарование их приняло более болезненную и уродливую форму. Возлюбленные Божьи создания легко привязывались к окружавшим их растениям и животным. Когда эти существа умирали, как суждено было всем, кроме ангелов и людей, людей переполняли боль и непонимание. Они не могли осмыслить смерть, понять ее значение и преодолеть боль. В глазах людей утрата была вечной, и они рыдали, как дети, у которых отобрали любимую игрушку. Жнецы сгорали от желания открыться мужчине и женщине и объяснить значение смерти и ее роль в круговороте вселенной.
Когда Узиэль, которого после его встречи с Господом многие считали голосом Дома, странствовал по миру, выполняя свои обязанности время от времени встречаясь с другими Жнецами, его снова и снова спрашивали, почему Бог не объяснил людям, зачем нужны работа Дома. Кое-кто из представителей Дома озвучил более тревожащую идею: почему Господь не даровал людям способность осознать смысл смерти или возможность самим находить ответы на возникающие вопросы? Почему он так ограничил человеческий разум, вынуждая людей оставаться неизменными, в то время как Вселенная продолжала развиваться? У Узиэля не было ответов, а идти к Господу только с вопросами он не желал. Он старался верить в то, что со временем Бог все объяснит, но даже в нем поселилось сомнение.

Сомнения эти неизбежно привели к тому, что Узиэль принял участие во встрече, предшествовавшей восстанию. Он слушал ангелов, обсуждающих свои будущие действия на всех слоях реальности, и ощущал, как внутри него зреет страх, пытающийся побороть его сомнения, но лишь усиливающий их. Было очевидно, что никто из собравшихся не понимает мир смерти, да и как они могли бы? Только Ангелы Седьмого Дома могли войти в него. Остальные постоянно путали его с Вторым Миром, говорили о грядущей буре и о том, как может она повлиять на оба мира, но при этом не обладали пониманием ни одного из них. Ахрималь в мельчайших деталях описал свое видение, воспел будущий хаос, привел математические расчеты и назвал химические реакции, которые намекали на его неукротимую мощь. И все же его гимн во славу науки и страха был незавершен, и то, что было созвучно настрою Узиэля, осталось незамеченными другими ангелами. Одна лишь мысль о восстании при столь ограниченном знании и понимании заставила Узиэля похолодеть, и страх его породил решимость. Он не присоединится к остальным и не расскажет людям о мире смерти до тех пор, пока сам Господь не повелит ему сделать это.
Он выступил против мятежников, удивив многих из них. Слухи о его обращении к Богу разошлись среди Жнецов и достигли других Домов. Считалось, что он, скорее всего, восстанет против Господа, если до этого дойдет дело. Но он вышел из спора, рассердившись на сказанные Денницей слова. Видения бури, рвущей в клочья мир смерти, преследовали его.
Он был убежден в своей правоте и в том, что Дом должен поддержать его. И все же кое-что его беспокоило. Почему, уходя из залы, он чувствовал невероятную печаль, исходящую от наблюдавшего за его уходом Светоносного, и не чувствовал в нем ни малейшего страха?

Узиэль ускользнул с собрания, и свет вокруг него разбился на множество осколков. Он полетел вниз, сквозь бессчетные слои реальности, мысли его вращались вокруг всего услышанного, а глубоко в душе он опасался последствий вмешательства Люцифера. Он поделился своими размышлениями с помощниками и рассказал им о принятом на встрече решении. Он также приказал им нарушить правила Дома и сделать так, чтобы все Жнецы узнали о восстании до конца дня. Выполнив свой долг, он покинул мир людей и вернулся в небесные твердыни, полностью отстранившись от грядущего восстания.
Новость о мятеже быстро распространилась среди Жнецов. Многие из них тут же отказались от этой идеи. Они хорошо знали, что Господь еще не открыл им всю полноту Своего замысла. Любое выступление до этого момента будет преждевременным, утверждали они. До тех пор, пока не будут открыты истинное значение и цель Второго Мира, они останутся с Господом.
Тем, кто работал поблизости от людей,  было сложнее отвергнуть предложение Люцифера. Боль и непонимание в глазах людей ранили их сердца, отвлекая их от выполнения обязанностей. Престолы прочих Домов ранее уже обращались к Господу, рассуждали они. Какой вред принесет еще одна просьба? Азраэль, Престол Освобождения, и Мадизель, Архангел Незримого прошлого, громче всех высказывали эту точку зрения. Именем Мадизели Азраэль призывал Дом к восстанию. Сама Мадизель пришла к Люциферу и предложила ему свою службу во имя человечества. Люцифер трижды спрашивал Мадизель, уверена ли она в своем выборе, и каждый раз Мадизель отвечала согласием.
«Да будет так», - сказал Люцифер. – «Теперь, когда высказались представители Второго Мира, члены всех Семи Домов присоединились ко мне. Пришло время сделать то, что должно быть сделано».

Восставшие Жнецы были наказаны за самонадеянность прежде всех остальных ангелов, и наложенное на них проклятие еще больше отдалило их от прочих Домов. Мятежники отвергли Господа во имя любви к людям, поэтому смертность, которой наделили их подопечных в наказание за действия Халаку, сделала новоявленных Убийц прекрасной мишенью для гнева. Тот факт, что Люцифер отразил первый удар в этой войне косой, полученной от Мадизели, несколько смягчил остальных мятежников. Первый из ангелов обратил оружие Седьмого Дома против могучего врага, и в результате Седьмой Дом мог рассчитывать на некоторое уважение.
Прочие мятежники почувствовали облегчение, когда Люцифер отделил от них большую часть Убийц, вступивших в Алебастровый Легион, под командование Азраэля. Так они могли чувствовать себя непричастными к той грязи, которой казалась им человеческая смерть, и держаться в стороне от тех, кто постоянно напоминал им о наказании и ссылке.
Разумеется, не все Халаку присоединились к Алебастровому Легиону. Мадизель осталась в Генхинноме и стала советницей Люцифера, немой фигурой, которую избегали все прочие ангелы, оказавшиеся во Дворце Теней. В самом деле, число Убийц, вступивших в другие легионы, было столь незначительным, что прочие легионеры могли без труда не замечать их. В конце концов, остальные Дома и до падения не жаловали Убийц своим вниманием. С началом войны это отношение не изменилось. Конечно же, они замечали героев Дома Надвигающейся Ночи, прорубающих целые просеки в рядах ангелов и людей во время жесточайших боевых столкновений, не могли они игнорировать и тихую мудрость Мадизели, участвовавшей в военных советах мятежников. И все же почти никто из старших Домов не осознавал, как мало Халаку принимает участие в основных событиях войны и какова их роль в достижении поставленных целей.

Война Смерти

Так где же были Халаку? Они были на тех же полях сражений, что и их товарищи, отделенные от остальных мятежников лишь предсмертным хрипом, но вели они иной бой. По другую сторону остановившегося сердцебиения, в несколько смещенной реальности, недоступной обычному человеческому восприятию, начиналась вторая битва, в которой Убийцы и Жнецы сражались за освободившиеся души умерших. Ангелы, некогда работавшие бок о бок, теперь воевали с яростью, способной удивить даже Пожирателей. Неразумный поступок Каина возвестил начало новой эры жестокости, когда ангелы уничтожали ангелов, а люди убивали людей.
Тон битвы был задан в тот момент, когда умер первый человек. Убийца ждал его душу, а Жнец противостоял ему. Оба они настороженно кружили поблизости, выжидая, когда же наступит момент смерти. Затем верный небу ангел, лишь на мгновение опередив Убийцу, отделил дух от плоти и забрал его себе.
«Что ждет эту душу?» - спросил Убийца.
Ангел не ответил ему. Он вобрал душу в себя и умчался прочь сквозь слои реальности. Убийца устремился за ним, спеша протиснуться в скрытые слои мироздания. Затем Жнец неожиданно ушел в мир смерти, и Убийца не смог последовать за ним. Убийца задержался в том месте на некоторое время, крылья его медленно колыхались, пока он обдумывал случившееся. Он снова попытался перенестись в мир смерти и обнаружил, что дорога туда ему закрыта. Господь отнял у Дома Надвигающейся Ночи даже это.
Каждая стычка между верными Небу и мятежными Ангелами Смерти протекала одинаково. Жнецы не желали говорить, какую судьбу Бог предуготовил душам смертных, а Убийцы не могли более войти в мир смерти, чтобы найти ответ на этот вопрос.
Убийцы не знали, какая судьбы ждет души людей, поэтому выбора у них не оставалось. Они сражались за каждую душу. У каждого боя была обратная сторона, где Убийцы бились со Жнецами на границах мира смерти, пытаясь спасти человеческую душу от неведомой Божьей кары. Тех, кого им удалось отбить, они привязывали к предметам или к месту смерти, считая это временной мерой, а сами упорно трудились над более полным решением задачи: Касдейей.

Первое убийство

Хотя люди стали смертными в момент начала восстания, прошло некоторое время, прежде чем мятежники поняли смысл этого проклятия. Наблюдательность падших ангелов позволяла не доводить различные инциденты до летального исхода, а война на ранних этапах велась посредством ритуалов и структур между ангелами, не затрагивая людей. Но Убийцы знали, что этот побег от прикосновения смерти надолго не затянется, так как они чувствовали, что человечество начинает стареть. До восстания люди в своем развитии доходили до зрелости, а затем просто оставались взрослыми, не меняясь. Они не старели и поэтому почти не знали, что такое преклонный возраст. И все же немедленный переход в мир смерти людям не грозил. Должны были пройти десятилетия, прежде чем признаки увядания становились явными. Человечество старело медленно, намного медленней, чем современные люди.
Все изменилось в одно мгновение, окрашенное гневом. Каин, сын первого человека, рассердившись, поднял руку на своего брата и убил его. Дух Авеля отправился в мир смерти, но попасть туда оказалось невозможным из-за бури, внезапно разразившейся в тени мира, и дух Авеля был унесен этой бурей прежде, чем смог вмешаться кто-то из Жнецов или Убийц.
Буря изменила все. Она изменила мир смерти, но Убийцы пока еще не могли узнать, насколько серьезными были эти перемены. Она изменила сердца людей, которые бросались на себе подобных, одержимые гневом, ревностью или, чаще всего, жестокостью. Дикие звери убивали друг друга из необходимости есть или защищаться. Пробудив людей, ангелы также дали им возможность убивать просто потому, что возникло такое желание. В последовавшие за этим века кое-кто из Убийц утверждал, что буря была лишь отражением перемены в людях на прочие слои реальности. Другие отвергали эту идею, говоря, что человечеству отводится слишком большая роль в Мироздании: ангелы создавали реальность, а не люди.
Как бы там ни было, в самих ангелах после бури произошли несомненные перемены. Если раньше их стычки напоминали скорее философские диспуты, проводимые сразу на многих слоях реальности, то теперь они стали сражением за существование. Начиналось Время Жестокостей.

Касдейя: город мертвых

Пока остальные легионы стремились вверх, строя величественные цитадели и бастионы, чтобы защищаться от воинства Неба, ангелы Алебастрового Легиона уходили вниз, к корням Мироздания. На одном уровне то было раскаленное сердце скалы, но в многоуровневой реальности результат их трудов мог служить убежищем для душ. Убийцы приступили к работе, возводя стены между проявлениями реальности и вырубая огромную пещеру в сердцевине мира. В этой пещере они выстроили огромный город, который якобы был штаб-квартирой Алебастрового Легиона и его последователей, на самом же деле стал последним приютом для спасенных душ умерших людей.
Может быть, ими двигала любовь, может быть – чувство вины или сострадание, но Убийцы пытались сделать свой город еще более прекрасным, чем земли живых. Они окружили его воспоминаниями об увядших растениях и исчезнувших животных. Они выстроили дома, затмевавшие все, что могли создать люди, и стены и бастионы, которые должны были защитить город в том случае, если армии Неба найдут его.
Когда строительство было завершено, Убийцы отправились за душами, которых ранее привязали к земле. Битвы со Жнецами, которые пришли, чтобы похитить мертвых, были долгими и изматывающими. Ангелы Смерти испытали огромное облегчение, приведя мертвых в их новые дома.

Нападение

Некоторое время в стенах Касдейи все было спокойно. Демоны Алебастрового Легиона могли проводить время с людьми, как им прежде мечталось. Духи усопших уютно чувствовали себя в этом подобии живого мира, часто радуясь встрече с духами давно умерших животных. Но кое-кто из них скучал по миру живых и его солнцу. Они скучали по живым друзьям и возлюбленным, с которыми их разлучила смерть. Скрывая свою печаль от Халаку, они искали пути побега. Наконец небольшая группа духов попыталась пройти по тропам, которыми пользовались  ангелы, уходившие в мир людей.
Путь их был долгим и трудным, совсем не таким, как представлялось мертвым. Пещера Касдейи не была встроена в мир живых, а как бы перекрывала его на нескольких довольно мрачных слоях реальности. Когда духи вступили на тропу, ведущую в мир людей, они вынуждены были протискиваться сквозь пласты реальности, к пониманию которых не были готовы. Рядом не было Халаку, которые могли бы прикрыть их, и разум призраков сильно пострадал в этом путешествии. К тому времени, когда они добрались до знакомого им мира, они находились на грани безумия.
То, что произошло с ними дальше, вынудило их перейти эту грань. Путь назад предназначался для Убийц, а не для призраков. Им не хватало умений и понимания, которые позволили бы полностью войти в мир живых. Они оказались запертыми в слое реальности, близком к физическому миру, так, что они могли видеть работающих людей, но не могли взаимодействовать с ними. Разум призраков пошатнулся, и их горестный вой разнесся по вселенной.
Он был услышан Жнецами, которые поспешили к этим заблудшим душам, чтобы те наконец могли встретить уготованную им участь. Но прежде чем ангелы навеки забрали духов из мира, они узнали о Касдейе и о ведущей туда тропе. Через несколько дней армия Жнецов и ангелов из других Домов прошла по тропе в пещеру Касдейи. У Алебастрового Легиона почти не оставалось времени на подготовку к битве, и нападение быстро завершилось почти полным их разгромом.
А затем из цитадели, расположенной в центре Города Мертвых, выступил Азраэль со своими помощниками – Хароном и Цербером. Гнев их был ужасен, в особенности же гнев Харона, которым, казалось, овладела ярость, ранее не ведомая никому из Убийц. Авангард вторгшейся армии был смят натиском падших герцогов и баронов и отступил назад, к ведущему в мир живых проходу. Прочие Убийцы получили возможность перестроиться, после чего пошли в контратаку, вынуждая захватчиков покинуть пещеру. Легион быстро уничтожил запасной путь в Касдейю и на некоторое время получил передышку.

Вдохновение

После битвы Харон искал уединения, не желая видеть никого из младших Убийц. Наконец к нему пришел сам Азраэль и потребовал объяснить такое поведение. Великий Герцог и герцог проговорили всю ночь и наступивший за ней день, в то время как младшие Убийцы под руководством Цербера укрепляли стены города и искали новые пути в мир живых. Харон рассказал, что его любовь к душе смертной женщины стала намного сильнее, чем любовь к человечеству в целом. Он любил эту женщину так, как любят друг друга смертные. Азраэль был удивлен. Ангелы не ведали похоти и страсти. Они не воспроизводили себе подобных, как люди, но приходили в мир после того, как Господь называл их имена. Для ангела подобные отношения были чем-то неслыханным и крайне неожиданным. Возлюбленная Харона едва не погибла, оказавшись во время нападения Жнецов за стенами города. Ярость Харона объяснялась желанием освободить ее до того, как Жнецы отправят ее душу туда, куда повелел им Бог.
Во время этого долгого ночного разговора Харон убедил Азраэля в том, что первой и самой главной задачей Убийц в войне является вовсе не победа над Небесами. В конце концов, для этого существовали остальные Шесть Домов. Убийцы же должны были заниматься спасением душ умерших, для которых надлежало выстроить убежище, недоступное ни одному из ангелов Неба. «У них есть свой мир мертвых, путь в который нам закрыт», - сказал он. – «Так давайте же создадим для себя такое место, где наши возлюбленные будут чувствовать себя в безопасности, а мы сможет отдохнуть от битв». В итоге Азраэль согласился с ним.
Но Азраэля, который был главой Алебастрового Легиона, в первую очередь заботили вопросы секретности проекта. Он не мог допустить, чтобы верные Небу ангелы узнали об их замысле до того, как будет завершено создание Убежища. Поэтому он разрешил Харону взять для строительства нового укрытия для мертвых лишь четверть от численности Легиона. Такое количество демонов легко могло погибнуть при внезапном нападении, которому они недавно подверглись, поэтому их отсутствие не удивит ни врагов, ни союзников.
Оставшаяся часть Легиона должна была, как и прежде, вести Войну Смерти и собирать за стенами Касдейи все души, какие только сможет. Азраэль попытался сохранить проект в тайне ото всех, даже от Люцифера, хотя вскоре ему понадобилась помощь от представителей других легионов. Основной и самой важной обязанностью Убийц была защита человеческих душ, она стояла превыше их обязательств перед товарищами по восстанию. Ангелы, которых прочие Дома отвергали, считая проводниками разрушения, теперь вступили на путь творения, и их планы уступали по масштабности лишь Великому Замыслу.

Время Жестокостей

Те немногие Убийцы, которые присоединились к другим легионам, оставались верными своему Дому точно так же, как и тому легиону, в котором они служили. Как и большинство ангелов, они проводили почти все свое время или с людьми, которых они наставляли и обучали, или же в боях с силами Небес. Война волнами прокатывалась по планете, и вслед за ее приливом шли Убийцы, которые в сражениях обычно выступали в качестве элитных боевых подразделений, по-прежнему оставаясь Ангелами Смерти. Многие из них временами наведывались в Касдейю, рассказывая товарищам о ходе войны и ожидаемых событиях. Эти разговоры позволяли Убийцам вовремя добираться до полей сражений, чтобы выполнить свои обязанности перед Денницей и собрать как можно больше душ умерших.
Все изменилось после гибели Джабниэля и наступления Времени Жестокостей. Сражения за души людей между Убийцами и Жнецами приобрели новое значение, так как ангелы стали уничтожать ангелов. Численность обеих воюющих сторон уменьшилась, и постепенно противостояние между ними ослабло, так как и ангелы, и демоны изо всех сил старались добраться до места каждой смерти.
Затем появились малимы, единственной заботой которых, казалось, было уничтожение мятежников. Многие Убийцы, застигнутые врасплох во время выполнения своих обязанностей, пали жертвами этих ужасных созданий. Вскоре люди стали умирать сами, и никто их ангелов не присутствовал при их смерти. Один за другим Убийцы, служившие в других легионах, уходили, чтобы присоединиться к своим товарищам в битве за человеческие души. Люцифер заметил это, как и то, что Азраэль перестал участвовать в политической жизни восставших. Многие демоны до сих пор не понимают, зачем Алебастровый Легион привлек к себе внимание, отколовшись от Денницы и тем самым побудив Кровавый и Железный Легионы напасть на Касдейю во время Долгого Похода. В конце концов, весь проект Убежища был основан на секретности и скрытности. Зачем Азраэлю понадобилось в этот решающий момент привлекать внимание к легиону?
Причина была проста, хотя и не очевидна. Харон и Азраэль еще на ранних этапах проекта поняли, что для создания Убежища понадобятся особые умения Преступников и Извергов Эбенового и Серебряного Легионов. Азраэль обратился к Аваддону и Асмодею, двум великим герцогам, и попросил их о помощи. Они охотно обещали помочь – при условии, что Алебастровый Легион присоединится к их мятежу против Люцифера. Азраэль был вынужден согласиться.
Убийцы не простили Люцифера за вторжение в их город, и в то время, как их бывший предводитель устанавливал Время Вавилона, все больше и больше ангелов Седьмого Дома отходили от восстания ради участия в постройке Убежища.

Убежище: приют теней

Харон забрал с собой целую армию Убийц, и они приступили к работе, делая реальностью мечту о безопасном убежище для душ умерших. Истинный мир смерти был им недоступен, поэтому Убийцы начали реализацию самого амбициозного и глобального проекта Мироздания, который осуществлялся без руководства со стороны Господа: созданию нового слоя реальности, связанного с остальным миром и одновременно отделенного от него. 
Харон и его помощники отделились от остальных Убийц и очистили свой разум от всего, что не относилось к стоящей перед ними задаче. Они соткали вокруг себя Завесу, материалом для которой послужили боль и страдания смерти, и отгородились ею от любопытства остальных мятежников и верных Небу воинств. Работы начались в промежутке между Первым и Вторым Мирами, на самом краю того пространства, куда могли они проникнуть, стремясь в свои бывшие владения. Затем оттуда они перешли в пустоту, лежавшую за пределами Мироздания, разматывая за собой Завесу и распевая песни обо всех умерших созданиях, память о которых они по-прежнему хранили.
Они работали, и пустота постепенно становилась пространством, а затем это пространство постепенно превратилось в отражение всех тех красот Первого Мира, что стали жертвой смерти. Если истинный мир смерти был лишь промежуточным пунктом, где умершие задерживались на краткий миг, прежде чем вновь стать частью Божьего замысла. Убежище (так Убийцы стали называть дело рук своих) стало своего рода хранилищем для всех исчезнувших созданий, оберегая их от разрушительного воздействия времени и участия в Божьем Мироздании.

Убийцы, годами трудившиеся не покладая рук, позволили себе лишь короткий отдых, зная, что работа их не завершена.
Как и мир смерти, Убежище было построено в тени Мироздания, но было отделено от него. Завеса, ограждавшая Убежище от мира живых, была тончайшей из преград, и все же она накладывала слабый отпечаток увядания на все, с чем соприкасалась, – то было наследие боли, которую Убийцы использовали при создании Завесы. Не обращая внимания на этот изъян, Убийцы продолжали укреплять барьер, чтобы пройти через него могли только они сами и души умерших. Никто из живых не мог пройти через Завесу без помощи Убийц, но это ограничение было самым простым из всех, наложенных на преграду. Намного сложнее было сделать так, чтобы сквозь нее не могли проникнуть верные Небу ангелы, и лишь через годы трудов Харон решился проверить, так ли это, предложив пройти через Завесу самому Азраэлю. Тот несколько дней пытался преодолеть преграду, но в конце концов признал поражение, и тогда Харон объявил, что Убежище находится в полной безопасности.

Колония смерти

Первый раз за несколько десятилетий Харон и несколько его работников пересекли Завесу и вступили в Господне Мироздание. Они добрались до Касдейи и начали переправлять возлюбленные души в новый мир. Поначалу духи умерших обрадовались. Находясь в Касдейе, они всегда осознавали, что они отрезаны от живых людей, заперты в пещере и изолированы от мира. В Убежище у них была возможность сквозь Завесу смотреть на мир людей. Решение было не идеальным, но все же лучше, чем постоянное нахождение в Касдейе, к тому же оно могло предотвратить очередные попытки побега, вроде того, который едва не послужил причиной уничтожения подземного города.
Харон объяснил, что после того, как война будет выиграна и указ о смертности будет отменен, тени смогут снова пересечь Завесу и вернуться в мир живых. Слова его ободрили мертвых, и они начали стекаться в Убежище, следуя за группой Убийц, которые получили прозвание Паромщиков, потому что переправляли души в потаенное царство через слои реальности.
Но со временем души вновь охватило беспокойство. Убежище было пустым, практически лишенным какого-либо материального наполнения. Убийцы плохо понимали потребность в материи, будучи по сути своей воплощением перехода и изменения, а не постоянства. Казалось, что создание устойчивого пространства исчерпало запасы стабильности у Дома. Заполнение его какой-либо структурой было превыше их сил. Души умерших заскучали и начали думать, как им пройти сквозь Завесу. Харон запретил им это, опасаясь, что Убежище будет обнаружено. И все же призраки не оставляли попыток.
В конце концов к Харону пришел один из духов, объяснивший, что души умерших чувствуют себя потерянными без привычных вещей, оставшихся в мире живых. Она – это была она, первая из умерших женщин, - постепенно смогла донести до Убийц, насколько важны для людей материальные предметы. Харон выслушал и по-своему понял ее. Определить проблему было просто: Убежище было построено так, что попасть в него могли только души умерших. Изменив это условие, он или ослабит Завесу, или будет вынужден создавать Убежище заново.
Но Убежище было построено из воспоминаний ангелов обо всех тех, кому они помогали покинуть мир. По сути своей оно было воспоминанием, и Убийцы быстро поняли, что, приложив небольшое усилие, они могут воссоздать по памяти те вещи, которые так ценили призраки. Со временем они так перенастроили Завесу, что новые души, приходившие в Убежище, могли приносить с собой самые ценные для себя предметы.
Основываясь на этих принципах, Убийцы вместе с Преступниками трудились над тем, чтобы превратить Убежище в хранилище всего того, что покинуло мир. В мире живых бушевала война, и города людей и ангелов сгорали в огне. Каждое разрушенное здание продолжало существовать в Убежище как воспоминание о себе самом. В конце концов, никто из Домов не разбирался в тех слоях реальности, что соприкасались с умиранием всего сущего, лучше, чем Убийцы, а Преступники обладали недоступным всем остальным знанием природы физического мира. Убийцы понимали, что смерть и разрушение никогда не бывают полными и окончательными, но являются лишь переходом между разными аспектами реальности. С помощью Преступников они смогли слегка изменить грани Мироздания так, что составные части материального мира в момент своей гибели переходили в Убежище. Но они не рискнули открыть проход и для душ живых существ, чтобы не насторожить Жнецов и не открыть им тайну Убежища.

Город Харона

Призраки были довольны, а Убежище казалось безопасным местом даже тогда, когда Касдейю осаждали войска самого Денницы, который хотел вновь собрать всех демонов под свои знамена. И все же Харон сомневался в надежности Убежища. В конце концов он покинул свой дом, собрал самых доверенных помощников и вновь приступил к созидательным трудам. Он уходил все дальше и дальше в пустоту, на этот раз создавая глубокое море памяти, в чем ему помогали те немногие Осквернители Алебастрового Легиона, которые пользовались его доверием. Затем он призвал Преступников, чтобы те подняли из глубин моря новые острова, клочки суши, настолько отдаленные от Божьего Мироздания, что никто из ангелов никогда не смог бы обнаружить их.
Острова были соединены Тайными Проходами, известными лишь некоторым из Убийц. Без знания этих дорог любой захватчик заблудился бы, навеки заплутав в бездонных глубинах моря памяти.
Один из этих островов Харон сделал своим домом. Он предложил старейшим из призраков присоединиться к нему и его помощникам, среди которых были Убийцы, Осквернители и Преступники. Здесь, вдали от мира, реальность была более податливой, поэтому они смогли изменить остров по своему вкусу. Преступники дали форму городу и его улицам, а Осквернители создали озера, бухты и реки. Единственный оказавшийся среди них Пожиратель создал из воспоминаний животных и отпустил их бродить по острову. Казалось, что здесь, в глубине Убежища, вдали от сражений войны и Времени Вавилона, работа Харона наконец была завершена.
И все же он не успокоился. Разум его одолевали воспоминания о верных Небу Жнецах, вторгающихся в Пещеру Касдейи, и он опасался, что что-то подобное может случиться и с Убежищем. Сама реальность окружающего мира внезапно изменилась бы, чтобы воплотить терзавшие его страхи. В конце концов он не выдержал и снова начал углубляться в пустоту под своим дворцом, чтобы выстроить крепость, недоступную ни людям, ни ангелам, ни Богу, где он и те, кого он любил, смогли бы всегда чувствовать себя в безопасности.

Время Вавилона

Какую роль сыграли Убийцы в Великом Эксперименте, призванном возвысить Адама и Еву? Как обычно, Седьмой Дом был вынужден выполнять доступную ему работу, находясь в тени старших Домов. Среди Наблюдателей, которых Люцифер избрал в учителя людям, не было представителей Дома Надвигающейся Ночи. Поручая Пожирателю Шарааэлю помочь людям в поисках утерянного бессмертия, Люцифер словно намеревался нанести Халаку тщательно продуманное оскорбление. Азраэль одновременно был и оскорблен и доволен: оскорблен пренебрежением, проявленным Люцифером по отношению к верным ему Убийцам, и доволен тем, что Убийцы смогут избежать внимания других Домов на самом важном этапе строительства Убежища.
И все же многие Убийцы помогали обучать людей, или работая вместе с Шарааэлем, которому они кое-что поведали об истинной природе смерти, или же бродя среди людей, среди которых постепенно складывались легенды о жизни после смерти. Обе группы преследовали одну и ту же цель: подготовить людей к переходу в Убежище.
Но из всех периодов войны именно в этом Убийцы принимали наименьшее участие. Азраэль, все еще не забывший нападения сил Люцифера на его город, понял, как можно обратить себе на пользу создание нефилимов, над которыми работали Асмодей и Аваддон. На этот раз он пришел к великим герцогам, чтобы предложить им помощь, а не просить о ней. Предложение его было простым: Алебастровый Легион помогает саботировать Вавилонский проект, в обмен на что получает души всех погибших нефилимов.
Сделка оказалась удачной. Души нефилимов, наполовину людей и наполовину демонов, оказались наиболее приспособленными к переходам через Завесу между миром живых и миром мертвых. Они быстро поднялись до звания Паромщиков, добавив этой группе воинственности и тем самым уменьшив опасения Харона, который продолжал беспокоиться о безопасности своих владений.
Возведение Убежища требовало все большего числа Халаку, которые занимались строительством, а не поиском душ и их отправкой через Завесу в новый мир. Духи нефилимов возместили эту нехватку.
Некоторые Халаку постоянно обитали в Убежище, направляя мертвых и помогая им преодолеть психологические травмы, полученные при жизни, которая пришлась на времена жестоких сражений. Сама ткань Убежища была соткана так, что позволяла разыгрывать психодрамы, которые помогали духам лучше понять себя. Убийцы даже научились на время разделять души на две части, что позволило каждому умершему обсуждать проблемы, заботы и тревоги с самим собой.
Фактически, еще одна попытка возвысить человечество имела место вдали от глаз остальных мятежников, под покровом Завесы. Могли ли Убийцы достичь каких-либо успехов? Узнать этого им было не дано, так как война быстро подходила к концу, а проект Убежища задумывался как долговременная помощь человечеству.

Падение Убежища

Незадолго перед тем, как Завеса пала и Убежище было завоевано, Убийцы наконец допустили в Теневые Земли большее число представителей других Домов. Преступники работали бок о бок с убийцами, создавая вооружение для мертвых из ткани воспоминаний и даже из тех храбрых духов, кто сам пожелал стать оружием в руках Убийц. Цербер, который отвечал за безопасность Убежища, подозревал, что в конце концов оно падет. Мятежники теряли одну крепость за другой, отступая перед натиском малимов и прочих ангелов. Рано или поздно они должны были вырвать тайну Убежища у бунтовщика, стоящего на грани гибели.
В тот день, когда Завеса пала под ударами Небесного Воинства, возглавлявшие атаку Жнецы столкнулись с армией рассерженных и вооруженных духов и своих падших собратьев. Битва была ужасной, и мертвые сумели нанести ангелам на удивление большой урон. Это был мир призраков, и они могли управлять им так, как Жнецам даже в голову не приходило. Погибшие нефилимы, ставшие Паромщиками, со всем тщанием обучили души мертвых искусству управления как материей их собственных тел, так и окружающим миром. Паромщики и призраки уничтожали ангелов в буквальном смысле слова. Впервые за века войны верные Небу силы столкнулись с чем-то действительно неожиданным.
И все же города Убежища захватывались один за другим, и Харон повелел всем отступать к морю памяти, к тому секретному лазу, который он подготовил как раз для такого случая. Азраэль, Харон и Цербер вместе охраняли врата Прохода, ведущего в море, сдерживая натиск врага, в то время как остальные Убийцы старались переправить в глубь моря как можно больше душ. Наконец к вратам подошел сам Узиэль, держа в одной руке меч скорби, а во второй – щит боли, и тогда Великий Герцог бросился на армию врагов, повелев помощникам отступить и захлопнуть за собою врата. Харон прошел через врата и, обернувшись, увидел, как Цербер взмахнул призрачной косой, разрывая ткань Прохода. Харон побежал вниз по рассыпающемуся Проходу, и с тех пор его не видели ни ангелы, ни демоны.
Азраэль был взят в плен, а Цербера через несколько минут после того, как он разрубил Проход, уничтожила дюжина малимов. Восстание было подавлено. Старейшая из умерших, которая отказывались бежать до тех пор, пока не стало слишком поздно, стояла во главе отряда плененных духов, ожидая наказания, и по лицу ее текли призрачные слезы. Но наказания так и не последовало. Жнецы забрали с собой уцелевших Убийц и покинули Убежище, впервые оставив духов мертвых без присмотра.
Когда их любимое Убежище было разрушено, а человечество навеки утратило бессмертие, многие Убийцы, погружаясь в Бездну, испытали некоторое облегчение. В конце концов, теперь они будут избавлены от вечной боли людской смерти.
Но когда врата Ада были опечатаны, Убийцы внезапно поняли, какое наказание приуготовил им Господь. Окружавшие их стены были сделаны из материи Убежища, измененной и переплетенной так, что они не могли пройти сквозь нее. А значит, руины Убежища и все оставшиеся там души находились сразу за стенами Бездны, там, где Убийцы прекрасно могли чувствовать их.
И снова Убийцы отдалились от своих товарищей, собираясь у стен своей тюрьмы и пытаясь дотянуться до тех душ, которых они чувствовали. Иногда им сопутствовал успех, и тогда они передавали легчайшие импульсы тем, кто окружал их.

Отсутствующие

Все запертые в Бездне демоны знали, что Люцифера с ними не было. О том, что не хватает кое-кого еще, знала только горстка не слишком высокопоставленных Убийц, ранее работавших с Хароном. Те демоны, которые бежали во внутренние части Убежища, сумели избежать заключения в Бездну. Долгое время Азраэль и его приближенные надеялись, что их отсутствующим собратьям удастся взломать врата Ада и освободить мятежников. Но по мере того, как века сменялись тысячелетиями, было решено, что все эти демоны погибли, и постепенно память о них стерлась из заполненных ненавистью умов бунтовщиков.

Какая роль отведена Ангелам Смерти в современном мире? Для многих из них дни и недели, прошедшие после освобождения из Бездны, были заполнены нескончаемым сражением с отчаянием. Ужас, который испытали Убийцы в тот момент, когда люди стали смертными, вернулся после того, как он увидели, насколько обыденным событием в мире считается смерть. Если раньше люди умирали в борьбе за судьбы человечества и всего Мироздания, то теперь они убивали друг друга по самым незначительным причинам.
В первые дни после освобождения из Ада Халаку чувствовали себя полностью разбитыми. Большинство из них вселилось в тела недавно умерших людей, жертв преступлений или же тех, кто пытался совершить самоубийство. Их тянуло к таким носителям потому, что они слышали зов смерти, который напоминал им об обязанностях, возможности исполнять которые они были лишены в течение бессчетных веков. В первые мгновения после возвращения в мир людей демоны Дома Надвигающейся Ночи ощутили смерть так, как никогда ранее – изнутри. Этот опыт изменил их и заставил по-новому отнестись как друг к другу, так и к своим оставшимся в заключении владыкам.
Дом был потрясен, осознав, что все живое по-прежнему продолжает умирать, и для этого не нужно вмешательство ни ангелов, ни демонов. Люди умирали и уходили, чтобы встретить приуготовленную им Господом участь, или же оставались в Убежище, и никто из ангелов и демонов не участвовал в этом процессе. Некоторые Халаку попытались вернуться к своим прежним обязанностям, повинуясь манящей песне долга и притяжению смерти. Но они быстро поняли тщетность своих попыток. Людей стало слишком много, а свободных Убийц было слишком мало, поэтому они могли успеть к уходу лишь очень небольшого числа умирающих. Разумеется, Халаку могли привязать часть призраков к предметам или направить их в Убежище, но для тысяч других душ по всему миру они могли сделать очень мало. Тела людей, в которых они обитали, ограничивали их возможности.
Это открытие сплотило Дом одиночек. Большинству из них просто никогда не приходило в голову обратиться за помощью к другим демонам. Вместо этого они стремились друг к другу, чтобы поговорить и обменяться впечатлениями о современном мире. Прежний ритуал обмена воспоминаниями, который до Падения входил в обязанности Убийц, снова стал для них частью повседневной жизни.
Судьба сыграла с ними забавную шутку: Дом, который до побега был самым раздробленным из всех, за несколько месяцев, прошедших после освобождения из Ада, стал одним из самых сплоченных. Дом поставил перед собой две основные цели, которые могли быть выражены одним словом: информация. Ему нужны были сведения о текущем состоянии Убежища. Но еще больше ему нужна была информация о том, как в современном мире работает смерть. Без этого осознания, без возможности вновь понять свое призвание Дом полностью утратил связь со своим предназначением.
Достичь этих целей Халаку смогут только в том случае, если будут работать сообща. Халаку поверит другому Убийце намного быстрее, чем представителю любого другого дома. Дом объединяет общая нужда, побочным эффектом чего стало почти полное разрушение прежней иерархии. Сами по себе, без полномочий, ранее установленные звания не имеют никакого смысла. Халаку не ведут войну, поэтому им не нужны военачальники. Те обязанности, что поручил им Господь, у них отняли, возможно, навсегда.
Сейчас в Доме формируется новый порядок, основанный на возможностях. Те представители Дома, которые обладают качествами лидера, зачастую благодаря своим носителям, распоряжаются остальными Убийцами и направляют их усилия. Те, кто наделен способностями к расследованиям, тоже высоко ценятся своими собратьями, так как они занимаются сбором и анализом уже полученной информации.
Но в Доме наблюдается и все увеличивающийся раскол. Основной причиной раскола стала способность проникать в Убежище. Те Убийцы, которые быстрее всего восстановили свое Знание Сфер, втягиваются в борьбу за власть над величайшим творением Халаку (см. ниже) вместо того, чтобы пытаться постичь загадку смерти в современном мире.

Халаку попытались преодолеть свою явную ненужность в новом цикле смерти, и их человеческие тела послужили им отправной точкой в расследовании этой загадки. Все люди рано или поздно вынужденно осознают собственную смертность и начинают задаваться вопросом о своей судьбе после смерти. Для завладевшего телом Убийцы это любопытство часто становилось своеобразным утешением и толчком к пониманию нового мира. Боль, которую люди испытывали до Падения, сохранилась, но разум, дарованный им мятежниками, позволил человечеству искать в смерти смысл – этот цветок вырос из семени, которое Убийцы заронили в разум людей еще во Времена Вавилона. Дом сообща пытается продолжить исследования в этом направлении, но со своей точки зрения. Халаку стараются на себе изучить все множество религиозных подходов и способов смерти, надеясь через этот опыт обрести хотя бы проблеск истины.
Некоторые группы Халаку находят утешение и исцеление для своих старых ран, растревоженных поражением и чувством вины, в помощи смертельно больным людям. Они облегчают боль и тревогу умирающих и обеспечивают быструю и легкую смерть тем, кто страдает от сильной боли. Некоторые Убийцы даже предлагают умирающим задержаться в призрачной форме после того, как из их тел уйдет жизнь, надеясь лучше понять процесс.
Группа Халаку пытается понять смерть, испытывая ее. Не на себе, разумеется – риск возвращения в Бездну был бы слишком велик. Эти Убийцы стараются как можно чаще наблюдать момент смерти, будь то естественный процесс, несчастный случай, убийство или даже смерть, вызванная самим демоном. Все эти события дают возможность понять новый механизм смерти, а также узнать, как души находят дорогу за грань мира, в Убежище или же в свои старые тела.
Несмотря на все эти усилия, сейчас Халаку находятся так же далеко от понимания тайны смерти в новом мире, как и в первые дни после побега из Ада. Но мало кто из них задумывается над этим, так как подобные размышления – прямой путь к увеличению Муки.

Некоторые Халаку отказались от идеи осмыслить смерть, считая, что до тех пор, пока они заперты в ограниченных человеческих телах, современная природа смерти останется за пределами их понимания. Вместо этого они пытаются предотвращать ненужные смерти, выслеживая склонных к беспричинным убийствам людей и наказывая их. Пойманный и побеседовавший с Халаку убийца часто начинает видеть смерть в новом, пугающем ракурсе. Не один полицейский порадовался тому, что злоумышленники, совершившие нераскрытые убийства, сами приходили в участок, и в глазах их плескался ужас, а с губ срывалось полное признание. Смерть – это прерогатива Убийц, и люди, попытавшиеся присвоить ее, рискуют привлечь внимание Халаку.
Зачем им это надо? Все дело в чувстве вины. Мало кто из Убийц не ощущал себя виновным в том, что люди продолжали умирать все то время, которое демоны провели в заключении. И эта жалкая попытка предотвратить смерть продиктована желанием заглушить вину действиями.

Будучи последним и самым младшим из Домов, во время войны Халаку постоянно испытывали пренебрежение со стороны старших демонов. Это пренебрежение позволило Дому относительно спокойно выстроить Убежище, но даже нескольких тысячелетий, проведенных в Бездне, не хватило для того, чтобы преодолеть извечное отчуждение между Убийцами и их собратьями-демонами. Убийцы стоят в самом низу пирамиды, и старшие Дома не дают им забыть об этом. Поэтому в глазах Халаку адские дворы – это не более чем еще одна возможность для остальных демонов командовать ими и игнорировать их.
Большая часть Дома считает, что со структурами наподобие адских дворов лучше общаться на расстоянии. У них могут быть друзья или союзники среди представителей других Домов, которые активно участвуют в жизни дворов, поэтому они знают, что происходит в демоническом сообществе. Многие дворы сами охотно оставляют Убийц в покое, следуя заведенному порядку вещей. Обычно подобное попустительство заканчивается тогда, когда при дворе начинается борьба за власть. Игрокам нужна вся возможная поддержка, а значит, им приходится обращаться к Убийцам, чтобы получить пусть небольшую, но помощь. Со временем даже самые независимые из Убийц могут обнаружить, что они плотно участвуют в политической жизни двора, вовсе не желая этого.
Как ни странно, но тела, которыми обычно завладевают Убийцы, словно бы подчеркивают их стремление держаться подальше от иерархических структур демонов, и вместе с тем усиливают их склонность общаться с другими падшими. Люди по природе своей существа социальные, а всем демонам (в том числе и Убийцам) импонирует идея человеческого существования. Даже самые неразговорчивые из Убийц, оказавшись в теле робкого человека, рано или поздно почувствуют неодолимую тягу к общению, особенно если оно может стать преградой на пути увеличивающейся Муки. Это естественное желание социализироваться, свойственное их смертным носителям, приводит к тому, что Убийцы начинают проводить в компании демонов из других Домов больше времени, чем когда-либо до Падения. Разумеется, желание не равно навыкам и умениям, и многие Убийцы во время общения с падшими товарищами испытывают отчаяние, так как демоны избегают их и игнорируют просто в силу привычки.
Постепенно Убийцы, оказавшиеся вовлеченными в жизнь адских дворов, объединяются и начинают извлекать некоторые преимущества из своей численности, пытаясь добиться влияния при дворе. Многочисленная группа Убийц может стать основной политической силой при дворе, даже если отдельные ее представители не наделены большим влиянием.

И все же некоторые Убийцы активно участвуют в жизни дворов, не забывая при этом и о целях Дома. Точно так же, как строители Убежища были вынуждены просить другие Дома о помощи, Халаку, пытающимся найти свое место в современном мире, пришлось признать, что прочие демоны могут обладать проницательностью, которая поможет в этих поисках. Как и следовало ожидать, они редко претендуют на высокие звания – и редко получают их, и только в одном городе, Буэнос-Айресе, Убийца смог добиться титула тирана и удержать власть в нескольких попытках переворота.
Убийцы часто присоединяются к Министерству Орлов, где выполняют обязанности сверхъестественных разведчиков и охранников, к которым они лучше всего приспособлены и которые позволяют им вести сбор информации. Умение говорить с призраками и извлекать из них нужную информацию сделало Убийц незаменимыми в предотвращении тех угроз двору, которые исходят не от людей и других демонов; по крайней мере, так считает большинство тиранов. В результате Халаку пришлось столкнуться со многими загадочными существами, появившимися в то время, когда демоны были заперты в темнице. Эти же обязанности выдвинули их в первые ряды тех, кто сражается с Привязанными к Земле. Забавно, но самые необщительные из демонов обычно первыми вступают в контакт со сверхъестественными существами, населяющими Мир Тьмы.
Редко когда среди сотрудников Министерства Львов числится меньше двух-трех Убийц, за исключением, разве что, совсем крохотных дворов. Прозвище «придворный ассасин» прекрасно подходит Убийцам. Их репутация как лучших специалистов по окончательному решению проблем крепнет от месяца к месяцу. Поэтому Убийц привечают в Министерстве Львов. Как воины Халаку обладают одним непревзойденным достоинством – способностью перемещаться на большой скорости через Убежище. Это умение позволяет им быстро вызвать подмогу в тех ситуациях, с которыми один Убийца справиться не в состоянии.
В Министерство Праха Убийцы вступают редко. Прочие Дома часто чувствуют беспокойство при одной мысли о Халаку, работающих с людьми. В конце концов, по отношению к людям у Убийц была только одна обязанность. Убийца, оказавшийся в рядах этого Министерства, рискует стать объектом пристального наблюдения.
На удивление большое число Убийц встречается среди сотрудников Министерства Драконов, особенно при тех дворах, которыми правят хитроумные тираны. Низкий статус Халаку и их умение общаться с призраками, которые могут незаметно шпионить за большинством демонов, делают их превосходными цензорами. При этом цензоров-Убийц обычно не награждают и не признают официально, так как публично указать на них значит полностью уничтожить их полезность. Привыкнув к подобному отношению, Убийцы ни на что большее не претендуют.
Убийцы, которые во время войны проявили себя в легионах, обычно тяготеют к Министерству Зубров. Репутация Дома, из которого вышли одни из самых смертоносных воинов, не померкла, и Убийцам часто поручают устранение отдельных опасностей, грозящих двору, или охрану высокопоставленных членов двора.

Во время войны Убийцы были одним из самых сплоченных Домов. Алебастровый Легион, Касдейя и Убежище – все эти факторы заставляли их держаться вместе. К сожалению, в бездне этому единству не суждено было сохраниться. Последний Дом прекрасно знал, где именно расположен Ад, так как его представители могли чувствовать души, которые они хотели сберечь и  защитить, непосредственно за стенами своей темницы. Если один из Убийц поддавался Муке, остальные могли наброситься на него, чтобы не дать ему терзать те души, присутствие которых все они чувствовали. Впервые за все время после восстания Дом столкнулся с внутренними противоречиями и раздором.
Воспоминания об этих первых днях в Бездне до сих пор остаются самыми яркими у тех Убийц с высокой Мукой, которые вернулись на Землю, из-за чего они не могут избавиться от естественного недоверия к менее страдающим Халаку. Противостояние между Халаку с высокой и низкой Мукой становится все более явным. Знание, которое было разработано для помощи и защиты духов, с легкостью может быть обращено им во вред. В результате небольшая группа Халаку взяла на себя обязанности по поддержанию порядка среди своих товарищей, своевременно отправляя тех из них, кто проявил чрезмерное неуважение к мертвым, назад в Ад. Эти же Убийцы проявляют определенный интерес к Привязанным и их прислужникам. Убийца Магдиель, обосновавшаяся в Лондоне, невольно возглавила это движение, объединившее кое-кого из членов ее Дома. Опыт общения с Привязанным Извергом, обосновавшимся под городом, а также решительное выступление против тех собратьев, кто злоупотребляет своими знаниями, сделали ее довольно известной личностью среди падших Убийц, что саму ее только раздражает. Глубоко в душе она желает лишь одного – остаться со своим смертным мужем.
Все возрастающее количество улик указывает на Привязанного Убийцу – возможно, самого Азраэля, - обосновавшегося где-то в верховьях Нила. Даже если не обращать внимания на множество легенд о смерти, распространенных в той местности, все увеличивающееся число ходячих трупов и разозленных призраков, появившихся там за последний год, указывает на проявление Привязанного к Земле. Первая группа Убийц и их союзников, отправившихся туда, так и не вернулась. Магдиель, вопреки нежеланию, пытается организовать вторую экспедицию.

Если падшие считали текущую ситуацию в мире плохой, то их первые путешествия в Убежища после вхождения в тела смертных вскоре заставили их изменить это мнение. Тихие земли памяти, где души могли размышлять и учиться на своих прошлых ошибках, превратились в кошмар. По Убежищу проносились ужасные вихри из плоти, крови и костей, вынося наверх те страдающие души, которые старались успокоить свою боль, уничтожая окружающих.
Прочие несчастные духи, страдая от пережитых неудач, цеплялись за остатки прошлых жизней и искали убежища от бурь в созданных из воспоминаний городах.
Многие Убийцы провели немало времени в этих призрачных городах, пытаясь понять мертвых и помочь им. Чем дольше они оставались с этими злосчастными душами, тем отчетливей понимали, что Убежище необратимо изменилось.